Как правильно вести себя при встрече с полицией. Эксперимент MAXIM
Заручившись помощью адвоката, мы должны были ходить по улицам, стараясь привлечь внимание милиции. А потом тихонько отходить в сторону, сжимая в руках диктофон, и запоминать, какими фразами адвокат будет ставить зарвавшуюся милицию на место.
Как должен отвечать ребенок, если мама угрожает ему: «Вот сейчас позову дядю милиционера, и он тебя заберет»? Ребенок должен отвечать маме так: «Если я буду вести себя уверенно и твердо знать свои гражданские права, дядя милиционер меня тут же отпустит». Увы, дети не знают этого ответа. Не знают его и взрослые, а жаль. Мы решили исправить это упущение и провели серию экспериментов со свирепой столичной милицией. Вооружившись нашим опытом, ты теперь сможешь смело взглянуть милиции в лицо!
Зачем милиционеры подходят к тебе на улице? Согласно уставу патрульно-постовой службы, работник милиции, находясь на дежурстве, имеет право останавливать прохожих, если у него есть основания думать, что они правонарушители. Например, ты несешь под мышкой отрубленную голову или материшься в общественном месте. А если нет? Даже в этом случае милиция запросто может заподозрить, что: а) ты давно в розыске; б)у тебя не в порядке паспорт; в) у тебя имеются наркотики и оружие; г) ты хочешь поделиться деньгами.
Психология милиционера понятна: служба и опасна, и трудна, а начальство наседает с проверками, обжалованиями, доносами и кадровыми расследованиями. Есть сотрудники, которых это не страшит: они неподкупно выполняют свой долг, бросаются навстречу опасности и все в таком духе. Но поскольку мы живем в России (некоторые из нас даже в Москве), то со злоупотреблением полномочиями сталкиваемся сплошь и рядом. Оно и понятно: милиционер чувствует себя хозяином территории, а люди в штатском только с виду все такие гордые, но останови любого- испугается, залепечет и сам же начнет совать деньги.
Конечно, все это мы поняли не сами. Нам это объяснил партнер адвокатского бюро Jus Aureum Александр Железников. Он же вызвался помочь нам на улицах неприютной Москвы, когда мы решили проучить зарвавшихся, нечистых на руку милиционеров.
Заручившись помощью адвоката, мы должны были ходить по улицам, стараясь привлечь внимание милиции. А потом отходить всторону, сжимая в руках диктофон, и запоминать, какими фразами адвокат будет ставить зарвавшуюся милицию на место. Нам нужно было оказать небольшое сопротивление, а затем повести разговор так, чтобы нас отпустили без посещения отделения. Ведь милиция вполне имеет право доставить прохожего в отделение на срок до трех часов для выяснения личности или чтобы провести досмотр личных вещей в присутствии понятых. Вычеркнуть из жизни три часа мы никак не могли. По крайней мере, накануне сдачи номера.
Разруливание всех юридических вопросов Железников обещал взять на себя (при этом он должен был скрывать, что является адвокатом, но так было даже интереснее). Нам оставалось самое сложное: найти милицию на улицах ночной Москвы. Ведь известно, что служителей правопорядка не оказывается рядом именно в тот момент, когда они больше всего нужны. Перебрав все мыслимые приемы и уловки, мы пришли к выводу, что существует лишь один безотказный способ привлечь внимание милиции, не нарушая при этом порядка,- курить папиросу «Беломор», передавая ее тайком друг другу. И началось…
Засада первая
Поиск запрещенных и ограниченных к гражданскому обороту предметов (наркотиков и оружия) при личном досмотре
Остановив тебя, сотрудник милиции может попросить показать карманы и вещи. Ты можешь согласиться, но — сюрприз — можешь и не соглашаться, потому что без понятых и протокола он не имеет права рыться в твоих вещах и прикасаться к ним. Поэтому просьба все вынуть и показать самостоятельно — всего лишь уловка милиции. Если ты намерен действовать в соответствии с законом, тогда требуй двух понятых одного с тобой пола (желательно с местной пропиской), досмотра в помещении и протокола. Если милиционеры подозревают, что кроме лишних денег у тебя нет ничего интересного, то, встретив такие требования, они, скорее всего, поленятся везти тебя в отделение и искать понятых. И отпустят. По крайней мере, так должно быть в теории.
Именно эту ситуацию мы и разыграли на Новом Арбате, напротив кинотеатра «Октябрь». Не успели мы и двух раз передать лихо заломленную пахитоску, как перед нами возник наряд.
— Добрый вечер, молодые люди! — произнес наряд тоном, не предвещавшим ничего хорошего, и продолжил так тихо, что наши карманные диктофоны даже не смогли зафиксировать слова: — Старшина Бурбур ОВД Неразборч… Документики!
— Вот мой гражданский паспорт, — ответил Александр, протягивая его.- Вы ни разу не нарушили Устав патрульно-постовой службы милиции.
— Чо? — удивились милиционеры.
— Вы вежливы и тактичны, обратились к нам на «вы». Впрочем, логично: нас и так двое. Требования и просьбы излагаете в убедительной форме, не оскорбляя чести и достоинства граждан. Обратившись к нам, вы не забыли поздороваться и внятно произнести фамилию и звание, приложив руку к головному убору. Правда, это вышло не слишком выразительно, но мы удовлетворены. Мы удовлетворены? — спросил он, повернувшись ко мне.
Я кивнул.
— Леонид тоже считает, что удовлетворены, — продолжал Александр. — Далее. На груди у каждого из вас обязательная бляха с персональным номером и кодом подразделения. Эти номера мы запомнили на всякий случай. При наличии обоснованных подозрений вы имели полное право остановить нас, поскольку официально заступили на патрулирование. Ведь вы не просто так нас остановили, а находитесь в официальном наряде именно на этой территории, да? Если нет, это, как минимум, дисциплинарное взыскание. А если да, то ни одного нарушения параграфа93 УППС вы не допустили. Спасибо вам.
Это крайне озадачило работников правопорядка. Но они сочли наше необычное поведение результатом действия выкуренного «Беломора». Попросили показать «Беломор» и тщательно его осмотрели, а также мостовую в радиусе нескольких метров — не выпало ли чего интересного. Но экспертиза, проведенная опытными милицейскими ноздрями, показала: «Беломор» не содержит запрещенных запахов. И нам было предложено предъявить содержимое карманов.