Распитые мечты
Утро после бурного вечера редко бывает радостным. GQ объясняет механизм похмелья и помогает его избежать.
Люди напивались во все времена. Велись войны, рушились империи, исчезали цивилизации — ни одно значимое событие в истории не обходилось без выпивки. Библейский Ной в похмельном бреду обвинил сына Хама в предательстве, а саксы, измученные головной болью, рано утром проиграли Англию в битве при Гастингсе. «Тем не менее, никто из мыслителей прошлого не заикался о похмелье, — говорит Барбара Холланд, автор книги The Joy of Drinking. — Мы не раз читали о проделках подвыпившего Беовульфа, следили за попойками в Трое и наблюдали героев французских революций под мухой. Но каково всем им было возвращаться к повседневной жизни?» Несмотря на то что похмелье — один из самых распространенных недугов, с которым сталкиваются люди, с этим состоянием не принято обращаться к доктору (за справкой на работу). Как и перед Богом, перед похмельем человек остается один, и винить в перепое может лишь самого себя.
По словам канадца Шонесси Бишоп-Столла, разъезжающего по миру в поисках идеального лекарства при абстинентном синдроме, hangover — одно из самых молодых слов в английском языке. На Западе до начала XX века о похмелье было принято говорить «как об ужасном состоянии, полном дерьмище или опьянении», но точного термина, характеризующего самочувствие после пьянки, не было. В России же похмелье упоминается уже в XIX веке, в первых изданиях словаря Даля, где обозначает дурноту, головную боль и новый позыв на хмельное. Тем не менее, даже русский человек, одним из первых наградивший «птичью болезнь» («перепил» созвучно «перепел». — Прим. GQ) официальным термином, зачастую не понимает специфики воздействия токсинов и этанола на организм и все еще бездумно хватается за спасительную банку корнишонов.
«Чрезмерное употребление алкоголя не очень физиологично для человека, отсюда и возникает отравление, — объясняет Дмитрий Мовчан, заместитель главного врача Клиники Маршака. — Рассвет винного промысла произошел лишь три тысячелетия тому назад. Данных о производстве алкоголя в более ранние периоды у нас нет. Другими словами, наша ферментативная система попросту не готова к большим дозам этанола». Мовчан говорит, что тяжесть похмелья во многом зависит от наследственности, а именно от работы генов, кодирующих синтез фермента алкогольдегидрогеназы. «Врожденная способность быстро наращивать производство этого фермента — результат тяжелой многовековой практики, — считает биолог Мэтт Ридли. — Способность к потреблению