«Гагарин как нереализовавшийся персонаж русской истории». Лев Данилкин — о единственном человеке, подходившем на вакансию героя
Гагарина в будущем и в нашей современности представить можно на каких угодно ролях. Хоть мэром, хоть главой Олимпийского комитета. Удельный вес обреченных никогда не воплотиться надежд, связанных с фигурой главного советского космонавта, гигантский и связан больше с тем, что Гагарин бы «не допустил». По просьбе Esquire писатель Лев Данилкин рассуждает о том, что было, если бы единственный, кто подходил на востребованную временем вакансию героя, все-таки ее бы занял.
писатель,
журналист
Охи-вздохи — почему ж это все вытанцевалось у нас именно так, как сейчас? — слышны регулярно; но пожалуй, 2021 в этом плане особенный: как бы это, что ли, можно было б «перескочить» в какую-то еще реальность? Это вообще когда-нибудь закончится? Почесывая затылок и шаря взглядом по календарю, абсолютно случайно совпавшему с тем, что использовался в 1937, натыкаешься на красную дату 12 апреля: 60-летие полета Гагарина, единственное светлое пятно. Вот был бы жив космонавт — может, все было б по-другому?
А правда: что было бы, не погибни Гагарин в марте 1968?
Можно ли попытаться реконструировать, как выглядела бы его дальнейшая карьера — имея представление о его потенциале, статусных перспективах, типе характера, личных предпочтениях — и зная исторический контекст? Да-да, конечно, все это заведомо пустой треп: а что если бы Ленин дотянул до середины ХХ века, а Сталин умер в 1924? А если бы Христос прожил не 33, а до глубокой старости? А если б Кеннеди не убили? История не знает сослагательного наклонения — точка.
История, может, и нет — а вот историческая социология вполне допускает пользование частицей «бы» как инструментом: не в смысле пощекотать воображение, выдумав альтернативную биографию конкретной личности, а — получить ответ на вопрос посерьезнее: а почему развитие того или иного общества пошло именно по этому, а не по другим путям? Где и какие были развилки — и почему другие возможности не смогли реализоваться? Какие исторические «вакансии» на место героя эпохи — как вот существует же подмеченная Пастернаком «вакансия поэта» — были открыты в тот или иной момент — и почему на какие-то из них так и не сыскалось претендентов?
В конце концов, когда, если не сейчас, подумать об этом: ведь к 2021 году мы оказались в очень сильной позиции — потому что, наконец, увидели финал. Теперь уже не нужно быть сторонником теории заговора, чтобы ясно понимать: события второй половины 80-х-90-х — вовсе не просто самопроизвольный «демонтаж СССР», а ни что иное, как запущенный еще в середине 60-х — Гагарин застал этот момент, хотя, естественно, понятия не имел, что в долгосрочной перспективе означают те или иные явления - процесс контролируемого транзита власти — политической, экономической, военной, идеологической - от партии к КГБ. Успешный: система таки изменилась — «всерьез и надолго», как сказал бы Ленин.
И вот теперь, четко представляя историческую рамку, давайте вступим на крайне зыбкую почву — и попытаемся подвигать по картине фигурку Гагарина; разметить его возможные траектории.
Стопроцентная вероятность, что полковник ВВС Гагарин получил бы следующее офицерское звание — и стал, лет в 35-36, генералом (да и, видимо, в генерал-майорском звании тоже на всю жизнь бы не засиделся).
Есть некоторая вероятность того, что Гагарин, мотор многих предприятий и проектов, сумел бы форсировать развитие развернутой в 1965 Лунной программы СССР — и добился бы ну если не опережения американцев в высадке на Луну, это вряд ли, но по крайней мере предотвратил бы подозрительное (под предлогом «какой смысл тратить силы, чтобы лететь туда, если там уже были американцы» — как будто футбольный матч должен заканчиваться после первого гола; не прекратили же США попытки вывести человека на орбиту после полета самого Гагарина) сворачивание проекта в начале 1970-х.
И даже если бы ему так и не удалось слетать к Луне — на орбиту — или на Луну, он, тоже почти стопроцентно, лично поучаствовал бы в проекте «Союз-Аполлон» — и, еще раз подтвердив свою «конвертируемость», обзавелся бы, по ходу, еще более глубокими контактами с «западными партнерами»; нелишний опыт в мире, который вот-вот станет глобализованным.
В 70-е советские исследования космоса так или иначе замедлились бы — упершись в дефицит средств и отсутствие ответа на вопрос, как именно способность долго висеть на орбите связана с оборонным преимуществом — ведь именно военные главные заказчики в этой области. Весьма вероятно, что Гагарин ушел бы из отряда.
Это важный момент: Гагарина можно отвязать от его «естественного», автоматически выскакивающего в сознании предиката: яблоко — фрукт, Волга — река, Гагарин — космонавт. Вовсе нет: как психологический образ Гагарина не исчерпывается «улыбкой Гагарина» — так и его профессиональные компетенции словом «космонавт».