Евгений Кремчуков: «Волшебный хор». Отрывок из романа
Во время служебной командировки в Японию Дмитрий Баврин узнает об аресте однокашника, учителя истории Михаила Протасова. Чтобы отстоять честь друга, Баврин должен многое поставить на карту. «Сноб» публикует отрывок из романа, вышедшего в издательстве «Альпина.Проза»
«Надо идти туда, в незаштрихованную площадь» — так, кажется, было сказано. Как микроскопическая соринка или першинка, мысль эта отчего-то продолжала тревожить Баврина по утрам. Днем она, конечно, истончалась и таяла: за служебными заботами эту неделю без выходных было ему не до сомнений и тягостных раздумий; по вечерам жизнь семейная вытесняла из него любые другие; спать он валился без задних ног. Но наутро, в кровати перед пробуждением, или у зеркала ванной, или под жесткими струйками душа неприятная эта соринка, першинка появлялась в голове вновь. Ему казалось, будто он что-то важное упустил, будто можно еще что-то сделать, — и он прокручивал в памяти разговор с Вайсом, разговор со следователями, разыскивая какую-то точку, от которой можно было бы провести все-таки линию помощи. Что-то важное, повторялась мысль, в истории Протасова он упустил. И чем дальше, тем сильнее уверял он себя в том, что это самое важное, которое окажется разгадкой, лежит где-то среди сокрытых от его знания последних трех лет, в которые они с Мишей прекратили общение. Необходимо было разобраться, все-таки выяснить до конца, откуда именно этот, коротающий теперь долгие дни в СИЗО, Протасов взялся: чем жил, что ходил, куда делал, о ком встречался — так думал Баврин и в ту минуту, когда сигнал будильника опять вытолкнул его на поверхность нового утра.
— Пап, я тут обнаружил кое-что, — сообщил Егорка за завтраком в понедельник.
— Где — тут? — автоматически спросил Баврин.
Сын молча два раза коснулся указательным пальцем лба.
— Ого!.. — отец едва успел поджать улыбку. — И что же такого ты там обнаружил?
— Любопытную штуку. Что когда я сплю — меня нет, — серьезно сказал Егор.
— Прям-таки и нет? А если вот мы с мамой, например, в твою комнату заглянули вдруг среди ночи — не нарочно, но вот просто как будто заглянули для эксперимента, — кто у нас там сопит тихонько, уткнувшись в подушку?
— А я тебе скажу, — ответил сын. — Это Егор Баврин сопит.
— И-и?.. Вот ты сопишь в кровати, вот перевернулся во сне на другой бок — значит, ты есть? Так? Поясни.
— Не совсем. Егор — да, есть. Но меня в нем нет.
— Мистика? — усмехнувшись, с подозрением спросил Баврин.
— Ну какая мистика, пап?! Если б я тебе рассказывал, что тело спит, а душа моя бродит в это время по временам и пространствам — тогда да. Но я же совсем не о том. Что такое «Егор Баврин»? — он пальцами изобразил в воздухе кавычки, — «Егор Баврин» — это вы. Ты и мама. Друзья, одноклассники, учителя, не знаю, соседи наши…
Сын задумался, видимо подбирая дальше слова, а Баврин удивленно покачал головой и уважительно произнес:
— Ну ты, брат, заговорил…
— Да. И вот. А «я» — это же совсем другое. Понимаешь? Только я сам пока не очень понимаю — что именно оно такое. Но оно, получается, может исчезать и появляться. Это точно. И не всегда оно есть даже тогда, когда я произношу «я». Совсем не всегда.
— Верно подмечено. А ведь многие, знаешь, так всю жизнь спят… и просыпаются спящими, и едят, и в телефоне сидят, и работают, и в отпуск летают.
— Жалко их, — сказал Егорка.
— Да кто знает. Может, наоборот, стоит за них порадоваться.
— Но ведь это важно, да? то, что я обнаружил? — Егор внимательно посмотрел на отца.
— Это невероятно важно. — Баврин встал и, взглянув на часы, поворошил густую шевелюру маленького философа. Показалось забавным, что еще не так давно самой серьезной семейной проблемой в отношениях с сыном было суметь перед сном собрать разбросанные по комнате игрушки быстрее, чем неудержимый и неутомимый малыш параллельно разберет их обратно. Интересно, подумалось вдруг, где же именно окончится (или — уже окончилось?) его детство. Теперь-то заботы куда серьезнее, да. Куда важнее, да. — Важнее этого сейчас только вымыть нашу с тобой посуду и не забыть маму поцеловать перед уходом.
Уже в прихожей, неторопливо одевшись и потянувшись к дверному замку, он краем глаза увидел стоящего в коридорном проеме сына, очень внимательно и серьезно на него глядевшего.
— Что, Егор?
— Пап, ты… — Мальчик запнулся.
— Что?
— Да ничего, ладно, — сказал сын. — Время уже. Мусор захватишь?
Баврин поставил портфель на пол у двери.
— Говори, я слушаю, сын.
— Я просто спросить хотел. — Егор опять замолчал, но, видя, что отец спокойно и всерьез ждет продолжения, решился. — Ты же… мы же всегда будем все вместе, да? Мама, ты, я, малыш? Правда?