Сверхчеловек: попытка не испугаться
Человечество ускоренно готовится к массовому использованию технологии генного редактирования для избавления от наследственных болезней. Но остановиться на этом и избежать распространения практики «улучшения» человека нереально. И это хорошо
Человек не может изменять мир, не изменяя самого себя. Можно делать первые шаги на каком-то пути и прикидываться, будто не знаешь, куда он ведет. Но это не наилучшая из мыслимых стратегий. Станислав Лем. «Сумма технологии» (1963)
«Я уверен, что в течение этого столетия люди узнают, как модифицировать интеллект и инстинкты, такие как агрессия. Законы, вероятно, будут запрещать применять генную инженерию на людях. Но некоторые люди не смогут противостоять искушению улучшить свои характеристики, такие как память, устойчивость к болезням и продолжительность жизни. Как только появятся “суперлюди”, появятся и политические проблемы, связанные с “неулучшенными” людьми, неспособными к конкуренции. По-видимому, они вымрут или утратят значение. Их место займет раса людей, которые сами себя проектируют, все дальше и дальше совершенствуясь», — поделился своим самым большим страхом знаменитый британский физик-теоретик Стивен Хокинг в своей последней, посмертной книге «Короткие ответы на большие вопросы».
Делая свой апокалиптический прогноз, Хокинг даже не представлял, насколько он ошибается. Не по сути (появление «суперлюдей») — здесь он совершенно оказался прав, а по скорости (в течение столетия), с которой начнут появляться «суперлюди». В течение столетия?! Вы, должно быть, пошутили, мистер Хокинг?
Его книга вышла 16 октября 2018 года, а уже 19 ноября в Китае объявили (родились они в октябре) о появлении на свет девочек-близнецов (псевдонимы Лулу и Нана) — первых в мире детей, генетически отредактированных по клеткам зародышевой линии. Цель вмешательства — придать девочкам генетическую устойчивость против ВИЧ.
Ошибся Хокинг и в прогнозе о том, как будут вести себя люди. Первой реакцией на появление «дизайнерских» детей был шок. Хэ Цзянькуй, ученый, проведший вмешательство в геном, получил штраф и три года лишения свободы (фактически он провел их под домашним арестом и имел возможность продолжать работать по специальности). Но шок быстро прошел.
Китай, где состоялся первый эксперимент по генетическому улучшению человека с использованием технологии генного редактирования CRISPR/Cas9, де-факто начал либерализовать законодательство в этой сфере. Так, статья 1009 нового Гражданского кодекса КНР (вступил в силу 1 января 2021 года) предусматривает: «При ведении медицинской и научной деятельности, имеющей отношение к генам, эмбрионам человека и подобному, необходимо следовать нормам законов, административных правовых актов и актов государства». При формальном ужесточении (появление статьи) регулирование вопроса, по сути, переведено на уровень подзаконных актов. И речи нет ни о каком полном запрете, как можно было бы предположить, если бы перспектива повторения подобных экспериментов кого-то всерьез напугала.
Учитывая темпы развития технологии CRISPR/Cas9 (появление в 2013 году, первое редактирование человеческого эмбриона в 2015-м, рождение первых «дизайнерских» детей в 2018-м) и отсутствие каких-либо жестких международных мер по предотвращению вмешательства в геном человека, можно утверждать: реальные генетически «улучшенные» люди в экспериментальных целях создаются уже прямо сейчас.
Не когда-то через пять, десять, двадцать лет. Нет, это происходит прямо сейчас.
В 2015 году по итогам первого Саммита по редактированию генома человека его оргкомитет выпустил декларацию с призывом сформировать международные институты, которые контролировали бы развитие этих технологий. Однако этого так и не произошло.
Более того, вскоре после скандала с появлением в Китае «дизайнерских» детей группа ведущих генетиков призвала ввести жесткий мораторий, например на пять лет, на любое клиническое использование технологии редактирования человеческих эмбрионов (запрет не касался бы чисто лабораторных исследований без подсаживания эмбрионов в матку). И за время моратория выработать нормы и регулирующие механизмы в этой сфере, а также создать глобальный координационный орган.
Однако идею моратория не поддержала специально созданная экспертная группа Всемирной организации здравоохранения.
ВОЗ приняла документ, который не предусматривал запрета, но ставил в приоритет контроль и прозрачность работ. Документ ВОЗ содержал три основных предложения: ввести единый реестр экспериментов по геномному редактированию; создать систему информирования, чтобы любой ученый или врач мог анонимно сообщить об известных ему подпольных лабораториях и незаконных опытах; усилить обмен информацией между разными странами и научными группами.
По сути, ВОЗ поддержала подход действовать исходя из предположения, что работы по клиническому использованию технологии генного редактирования нежелательны, попытки таких работ нужно стараться выявлять и предотвращать, но в принципе они могут вестись.
И в общем, понятно, почему возобладал такой подход. Потенциал технологии, в том числе коммерческий, колоссальный, а реальных политикосиловых рычагов для реализации такого запрета в глобальном масштабе не существует. Но что это означает на практике? На практике это означает: реальные генетически «улучшенные» люди в экспериментальных целях создаются уже прямо сейчас.
Человеческое общество развивается таким образом, что при достаточно большом числе людей, вовлеченных в исторический процесс, статистически обоснованные гипотезы становятся достоверными и заранее предопределенными. Достижение необходимого числа участников процесса является спусковым крючком для того, чтобы исторические события направились в заранее предопределенную сторону.
Вот как это работает. В ноябре 2015 года в медицинском журнале Nature Medicine была опубликована статья о том, что группа ученых из Лаборатории Галвестона воспроизвела «инфекционный полноразмерный рекомбинантный вирус SHC014». Создатели опасного вируса объявили, что «появление SARS-CoV ознаменовало новую эру в межвидовой передаче тяжелых респираторных заболеваний с глобализацией, ведущей к быстрому распространению по всему миру и огромным экономическим последствиям». В статье ученые отчитались о своих экспериментах с летучими мышами, результатом которых стало появление опасного для человека коронавируса.
Здесь важно не то, что в одной из биолабораторий ученые по факту создали биооружие. Это достаточно банальное событие. Важно то, что инструментарий таких исследований и экспериментов при современном уровне технологий уже стал доступен многим университетским лабораториям, с открытым доступом студентам и аспирантам при значительно менее жестких требованиях к биобезопасности. Дальше появление искусственного вируса в человеческой популяции становится исторически предопределенным. И уже не так важно, убежит ли вирус из военной лаборатории или будет создан и выпущен сознательно аспирантом-биотеррористом.
В этой логике пандемия COVID-19 — это не случайное событие, а лишь одна из поворотных точек, в которой происходит резкое качественное изменение состояния системы мировой биобезопасности. Еще одно — случайное, но детерминированное — событие, которое ведет к изменению направления эволюционного процесса.
Так же и с появлением «суперлюдей». С созданием доступной технологии генного редактирования (стоимость лучших серийных секвенаторов не превышает миллиона долларов) начало использования этой технологии для «улучшения» людей — это уже не вопрос выбора. Это вопрос времени. И вопрос теперь только в том, как мы, в России, ответим на этот вызов.
Почему Россия проигрывает гонку
В 2018 году президент Владимир Путин поставил задачу форсированного развития генетических технологий в России, сравнив важность и масштабность задачи с атомным проектом, реализованным нашей страной после Второй мировой войны.
Весной 2019 года правительство РФ утвердило программу (ФНТП) на 2019– 2027 годы на общую сумму 111,5 млрд рублей. В частности, в ней было запланировано до 2027 года создать с помощью технологий генетического редактирования 30 новых линий растений и животных (включая аквакультуру). К 2021 году было создано уже 16 таких новых линий. А осенью 2022-го по поручению президента программа была продлена до 2030 года.
То есть вроде бы все нормально, работа идет. Но в действительности отставание России в области генных технологий остается критическим.
По данным недавнего (август 2022 года) исследования Research and Markets, на сегодняшний день в мире было подано заявок / выдано более 3300 патентов по CRISPR-тематике. На этом фоне российские 30 новых линий растений и животных к 2027 году — это капля в море.
Но хуже другое. Российское законодательство фактически блокирует исследования в главной сфере генных технологий — редактирования генома человека. Формального запрета на такие исследования нет, однако, согласно статье 1349 Гражданского кодекса РФ, «способы модификации генетической целостности клеток зародышевой линии человека» не могут являться объектом патентных прав. Зародышевая линия — это группа клеток многоклеточного организма, из которой при нормальном воспроизведении формируется потомство (как правило, в результате полового размножения).
Таким образом, патентование потенциально наследуемых генетических изменений в России запрещено. Исследования не запрещены, а патентование запрещено.
По этой статье ГК РФ существует и судебный прецедент: в 2020 году Суд по интеллектуальным правам встал на сторону Роспатента, который отказался выдать патент компании «НПФ ДНКТехнология». В декабре 2017 года — за год до того, как в Китае на свет появились первые генетически модифицированные дети, — от имени компании была подана заявка в Роспатент. В основе заявки лежала методика генетической профилактики ВИЧ, разработанная группой под руководством профессора Дениса Ребрикова из РНИМУ им. Н. И. Пирогова. Российские ученые научились редактировать именно тот ген (CCR5), который отредактировал девочкам-близнецам Хэ Цзянькуй. Однако Роспатент отверг заявку, а позже и суд подтвердил это решение.
Сам Ребриков сохранил энтузиазм в отношении экспериментов с генным редактированием человеческих эмбрионов (впоследствии он решил расширить свои опыты и включить в них изменение генов, передающих наследственную форму глухоты) и даже заявлял о желании добиться изменения нормы ГК РФ, но пока все остается по-прежнему.
Рационально объяснить наличие такой нормы невозможно.
Ни этическими соображениями — ведь это патентование не части генома человека, но способа его изменения. Ни соображениями целесообразности: государство предпринимает усилия для развития генетических технологий, в том числе для обеспечения биобезопасности и технологической независимости. В стране по поручению президента создается национальная база генетических данных. И в то же самое время в ГК существует статья, которая отражает иррациональные страхи начала эпохи клонирования животных (редакция ГК от 2006 года, то есть еще до открытия технологии генного редактирования) и провоцирует российских ученых на переезд в другие страны, где они смогут коммерчески защитить результаты своих исследований.
Такие нормы лишь закрепляют отставание России в наиболее перспективной сфере технологического развития. Как и, например, позиция Минздрава, который в вопросах генного редактирования предпочитает ориентироваться на рекомендации Всемирной организации здравоохранения. Иначе говоря, отставание России заведомо программируется, поскольку ставит национальную программу развития генетических исследований в зависимость от позиции, спонсируемой исключительно западными фармацевтическими гигантами.
Представьте только, что СССР поставил бы свой атомный проект в зависимость от рекомендаций международных организаций. Подобных утративших актуальность норм в области генетических исследований немало, и многие из них не являются российской особенностью. Например, международная норма, которая ограничивает 14 днями возраст эмбриона, с которым биологи еще могут проводить эксперименты. После этого срока эмбрион должен быть умерщвлен. При этом никого не смущает, что срок проведения аборта, который просто по собственному желанию может провести любая женщина, ограничен 12 неделями.
В последнее время норма «14 дней» начала подвергаться ревизии. По мере возрастания необходимости в более глубоких и продолжительных исследованиях с отредактированными эмбрионами научное сообщество «вспомнило», что норма «14 дней» является компромиссом 1984 года. Тогда было мало точных данных о развитии зародышей, и срок в две недели был установлен по принципу, что уж до этого времени эмбрион точно остается нечувствительным к экспериментам. Сегодня этот срок планируют увеличить до 21–28 дней.
Важно зафиксировать, что ни генное редактирование растений, ни генное редактирование животных не являются главным вектором развития этой технологии. Центральный вектор — редактирование генома человека. И кстати, на Западе это прекрасно понимают. Так, 28 февраля 2022 года Совет по патентам, судебным разбирательствам и апелляциям США (PTAB) вынес решение по спору между первооткрывателями системы CRISPR/Cas9 (на исследованиях «в пробирке») и теми, кто приспособил ее к редактированию генома в клетках эукариот, включая клетки человека. Теперь патент на использование этой технологии принадлежит Институту Броуда (аффилирован одновременно с MIT и Гарвардом), а вовсе не тем, кому в 2020 году вручили за CRISPR/Cas9 Нобелевскую премию. Но желающие, конечно, могут и дальше продолжать делать вид, что речь идет о чистой науке, а не о глубокой трансформации природы человека.
Генную революцию остановить невозможно
В 2022 году Аргентина испытала пиковый рост родильного туризма из России. По данным The Guardian, чтобы родить ребенка в этой стране, туда приехало две — две с половиной тысячи россиянок, примерно в десять раз больше, чем годом ранее. В новом году ожидается рост до десяти тысяч.
Всплеск случился на фоне СВО и общего ужесточения миграционных правил для беременных в США. Но в данном случае это не важно. Пример Аргентины показывает, насколько емким и гибким стал глобальный рынок медицинских услуг, в частности услуг по рождению ребенка. Изменение ситуации приводит к быстрой и масштабной переориентации спроса.
В примере с российскими роженицами в Аргентине речь идет всего лишь о таких факторах, как удобный сервис, хороший климат и возможность получения гражданства для ребенка и упрощения процедуры получения второго паспорта для родителей.
Представьте, как глобальный рынок родильных услуг будет реагировать на появление опции полного секвенирования генома будущего ребенка (такая технология уже существует через секвенирование клеток плода, попадающих в кровь матери) и избавления от наследственных заболеваний, а в дальнейшем и тех или иных опций создания «дизайнерских» детей с улучшенным иммунитетом и повышенным потенциалом IQ, например.
Остановить этот процесс формирования глобального рынка услуг генного редактирования человека будет невозможно. В разных странах уже существуют очень разные режимы допустимого при проведении экспериментов по генному редактированию — то, что строго запрещено в США, ЕС и России, свободно можно делать в Мексике и Китае.
С другой стороны, уже десятки стран целенаправленно усиливают свои позиции на рынке медицинского туризма. Согласно The Medical Tourism Index (2020–2021), в первую десятку стран входят Канада, Сингапур, Япония, Испания, Великобритания, Дубай, Коста-Рика, Израиль, Абу-Даби и Индия (Аргентина на 20-м, а Россия на 41-м месте). И по мере появления отработанных методик коррекции генома человека они будут появляться в списке услуг тех или иных стран. Как в случае с косметической хирургией: сначала по клиническим показаниям, затем просто по желанию клиента.
Показательно наличие в верхушке рейтинга Великобритании — страны, одной из первых разрешивших эксперименты по генному редактированию человека. Еще летом 2018 года Британский совет по биоэтике признал генетическую модификацию младенцев в принципе приемлемой, сделав оговорку, что она «может быть этически приемлемой, только если будет проводиться в соответствии с принципами социальной справедливости и солидарности». А на парламентских слушаниях в Великобритании представители научного сообщества заявили, что в случае либерализации законодательства по редактированию человеческого генома в течение двадцати лет подобные услуги могут стать не то что значительной, но даже первой статьей дохода государства.
После выхода из ЕС Великобритания начала проводить более агрессивную политику в сфере генных технологий. Так, в декабре 2022 года было объявлено о плане поэтапно ввести полногеномное секвенирование всех новорожденных. В рамках первого этапа планируется изучить геномы 100 тыс. новорожденных (в год в стране рождается 820–840 тыс. детей). Каждый новорожденный британец сегодня тестируется на девять наиболее распространенных генетических заболеваний, а в рамках нового исследования будут выявлять около 200 болезней. В случае успеха проект будет распространен на всю страну.
Что это будет означать на практике?
Взрывной рост внимания к генетике! Сегодня в мире не так много детей без генетических отклонений (уже сейчас врачи диагностируют редкие генетические патологии у каждого сотого новорожденного). Расширение области и глубины исследования приведет к лавинообразному росту поставленных диагнозов (как это происходит, мы хорошо видели на примере тестирования на ковид). Введение общенационального секвенирования младенцев — это, по сути, не что иное, как создание массового спроса на методики генной профилактики и коррекции наследственных заболеваний.
Другой пример из британской практики. В том же 2022 году был выдвинут законопроект об освобождении сельскохозяйственных культур от ограничительных правил в сфере генного редактирования. «Введение законопроекта о точной селекции посылает четкий сигнал: Великобритания настроена на более инновационную траекторию за пределами ЕС», — заявила по этому поводу исполнительный директор Британского общества селекционеров растений (BSPB) Саманта Брук. По мысли авторов, законопроект о генетических технологиях сделает контроль в сфере селекции более научно обоснованным и согласует правила Великобритании с другими ведущими странами, такими как Австралия, Япония и Канада. Британское правительство также рассчитывает, что новый закон укрепит стремление Великобритании стать мировой научной сверхдержавой к 2030 году.
Не менее красноречив и пример другого лидера — Китая. В 2020 году Пекин запретил экспорт обезьян, используемых в лабораторных экспериментах. Это привело к нехватке обезьян в США, основным поставщиком которых был как раз Китай. Впрочем, несмотря на запрет, в самом Китае тоже не хватает лабораторных обезьян. В результате цена на них выросла с двух до десяти тысяч долларов, и в ближайшее время аналитики прогнозируют их подорожание до 30–35 тыс. долларов за штуку.
Рост спроса вызван тем, что после скандала с генно-модифицированными близнецами контроль за экспериментами с человеческими эмбрионами ужесточился. Исследователи переключились на работу с обезьянами, которым пересаживают конкретные гены из человеческого генома и следят за тем, как они влияют на здоровье и поведение обезьян. Это во-первых. И во-вторых, цикл работы с обезьянами не ограничивается несколькими неделями жизни эмбриона. Например, уже успешно прошли эксперименты по передаче добавленного второго гена MECP2 от одного поколения трансгенных макак-крабоедов другому. С удвоением гена MECP2 предположительно связывают развитие аутизма — эксперимент с обезьянами подтвердил эту гипотезу.
Шквал экспериментов по пересадке человеческих генов обезьянам (а подобные эксперименты успешно ведутся также в Японии и Германии) однозначно указывает, что главная цель генетического бума в Китае — отработка технологий для генного редактирования людей. Массовое использование таких методик для лечения людей от наследственных заболеваний — вопрос, по сути, уже решенный. И от массового лечения до внесения желаемых изменений в «характеристики» будущего ребенка расстояние даже не один шаг — полшага.
Контуры будущего уклада и автоэволюция
Впрочем, куда более вероятно, что эксперименты по генному редактированию человека с целью «улучшения характеристик» ведутся уже сегодня. Слишком велики ставки и слишком низок порог входа для проведения подобных экспериментов.
Небольшая иллюстрация. Сегодня в Индии развернута масштабная отрасль суррогатного материнства. Суррогатное материнство было узаконено в Индии в 2002 году и с того момента принесло клиникам более двух миллиардов долларов выручки, а количество детей, выношенных только за последний год, уже перешло порог в 40 тыс. В некоторых клиниках одновременно проживает более шестисот рожениц. Такие клиники было бы уместнее именовать фабриками по рождению детей.
Представьте: договор с клиникой можно подписать удаленно, а оплату совершить онлайн с анонимного аккаунта. По многократно отработанной технологии эмбрионы (отредактированные в подпольной лаборатории) подвергают сверхбыстрой криоконсервации. Затем самолетом они доставляются в специальном контейнере в ожидающую биоматериал клинику. Далее уже родившегося ребенка через систему отказов в усыновлении размещают в подходящую приемную семью для последующего мониторинга его развития. В итоге стоимость всей схемы на одного отредактированного новорожденного будет лишь раза в два превышать стоимость одной лабораторной обезьяны.
Нереально? Реальность такова, что даже такие обязывающие соглашения, как Конвенция о запрещении биологического и токсинного оружия, имеют слабый сдерживающий эффект. Так, сегодня по всему миру развернута сеть более чем из 200 биолабораторий Пентагона (из них не менее 15 на Украине), деятельность которых практически никак не контролируется. Уже в марте 2022 года, практически сразу после начала СВО, замгоссекретаря США Виктория Нуланд, выступая на слушаниях в комитете по иностранным делам сената, выразила обеспокоенность, что российские войска могут попытаться взять под контроль американские военные биолаборатории. Даже в самих США это заявление вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Ведь до этого Вашингтон официально отрицал наличие таких лабораторий на территории Украины, называя все сообщения по теме российской пропагандой.
В ноябре 2022 года США проголосовали против резолюции Совбеза ООН по расследованию деятельности американских биолабораторий на Украине, по сути в нарушение положений Конвенции о биооружии, обязывающей страны сотрудничать в расследовании случаев нарушения Конвенции. Хотя в сентябре на совещании участников Конвенции под давлением доказательств американская сторона была вынуждена признать, что в лабораториях Пентагона проводили опыты над военнослужащими, бедными и психически больными украинцами.
И это речь идет о сфере, которая, по идее, жестко регулируется международным соглашением. Что в таком случае говорить об области, в которой вообще не существует никаких международно обязывающих договоров и там более механизмов принуждения к выполнению запретов?
Когда осенью 2018 года мы начинали работать над предыдущей своей статьей о генном редактировании (см. «Нас накрывает генетический шторм», «Эксперт» № 4 за 2019 год), мы предполагали, что первые генетически отредактированные дети появятся через три–пять лет. Однако уже в процессе работы над статьей, задолго до того, как мы ее закончили, в Китае произошел скандал вокруг рождения близнецов Хэ Цзянькуя. И это при том, что сама технология редактирования генома у млекопитающих появилась в 2013 году
Поэтому сегодня мы исходим из того, что если мы видим потенциальную возможность существенно ускорить исследования по генному «улучшению» человека, то, скорее всего, она уже кем-то реализована. А, например, та же гипотетическая индийская схема вообще уже много лет вполне может использоваться.
Впрочем, это лишь звучит страшно. В действительности разворачивающаяся генетическая революция — это спасение человечества. Как от экономических, так и от экологических проблем.
Все ныне накопленные ипотечные, образовательные, медицинские кредиты и автокредиты — ничто перед перспективами, которые открывает генная революция. Здоровье, способности и даже чисто гормональные (например, уровни дофамина и серотонина) предпосылки для личного счастья будущих детей оказываются поддающимися коррекции и, соответственно, коммерциализации.
Геномная отрасль может стать самой капиталоемкой отраслью в истории человечества.
И, что очень важно, перспективный прирост капитала произойдет без увеличения нагрузки на экосистему и без увеличения потребления энергоресурсов.
На другой чаше весов — опасность исчезновения человечества. Многие биологи указывают, что если люди не начнут целенаправленно улучшать свой генофонд, то из-за падения рождаемости и снижения детской смертности вырождение человечества произойдет за несколько поколений. Благодаря развитию медицины и повышению качества жизни в целом человечество отключило механизмы естественного отбора. Это уже привело к лавинообразному нарастанию числа генетически обусловленных заболеваний.
Например, по данным ВОЗ, сегодня один из 100 детей страдает аутизмом. Глобально ВОЗ оценивает ситуацию как эпидемию, но в развитых странах ситуация существенно хуже, чем в среднем в мире. Так, по данным Центра по контролю и профилактике заболеваний (CDC), в США это уже один из 44 детей, при том что еще 20 лет назад показатель был на уровне один из 150.
Суммируя: у человечества нет альтернативы массовому использованию генного редактирования для улучшения генофонда. Эра разумного консерватизма завершается. Сведя к минимуму естественные эволюционные факторы, мы предназначили себе управлять автоэволюцией своего вида. Невозможно как ни в чем не бывало продолжать делать вид, будто мы полагаемся на то, что природа и дальше будет делать за нас нашу работу. Раз уж мы, как человечество, претендуем на статус разумных существ.
К «заводским настройкам»
Но как же быть с главным страхом Хокинга о том, что грядущие «суперлюди» отодвинут с исторической арены обычных людей? Не приведет ли появление «сверхчеловека» к притеснениям и даже к геноциду обычных людей?
В качестве самой распространенной страшилки встречаются рассуждения о людях с супервысоким интеллектом и повышенным уровнем агрессивности. Якобы это даст таким особям неоспоримые преимущества. Но так ли это?
Иллюстрацией того, что все несколько сложнее, может служить история провала проекта «банка спермы нобелевских лауреатов», который в 1980 году был создан поклонником евгеники Робертом Грэхемом (изобретатель небьющихся пластиковых линз). Точнее, показательна история единственного по-настоящему выдающегося ребенка, который родился благодаря этому «банку», — Дорона Блейка.
В два года он умел пользоваться компьютером, в пять читал «Гамлета» и был весьма заносчивым ребенком. В шесть лет его IQ равнялся 180, а потом он отказался проходить тестирование. То есть в реальности его потенциал IQ был существенно выше. Однако…
В 2001 году американский журналист разыскал его в Reed College (Портленд, штат Орегон; колледж имеет репутацию прогрессивистского). Это был «хиппи с косячком весьма отрешенного вида», он забросил учебу и занялся спиритуализмом. «Это была абсурдная идея — создавать гениев. Люди надеялись на то, что я добьюсь грандиозных успехов. Но это не так. Я не сделал ничего особенного. Если бы я родился с индексом IQ 100 вместо 180, я бы мог сделать в жизни то же, что и сейчас», — сказал Дорон Блейк журналисту.
Пример Блейка не говорит о том, что бесполезно с помощью генетических инструментов повышать уровень индивидуального интеллекта (для такого вывода элементарно не хватает статистики). Пример Блейка говорит о том, что успех человека, в том числе успех эволюционный, является гораздо более сложным и нелинейным феноменом. В частности, успех — это социальное явление. Ряд антропологов указывают на важность такого фактора: сколько постоянных интенсивных социальных связей может поддерживать тот или иной человек.
Для описания этой характеристики используется число Данбара, которое обычно колеблется от 100 до 230 (в среднем 150–170). Появление этой характеристики у человека обычно связывают со средней численностью первобытного племени.
Успех того или иного человека или сообщества зависит от того, насколько индивид или члены сообщества способны поддерживать большое количество интенсивных социальных контактов. Эта гипотеза хорошо соотносится со снижением интеллектуального уровня индивидуумов по мере роста возможностей человечества в целом (иногда этот процесс называют самоприручением человека). Мы, люди, в каком-то смысле уже были «суперлюдьми». Ведь наши первобытные предки были не только сильнее, но и значительно умнее нас.
Анализ ДНК людей с чрезвычайно высоким интеллектом, живущих на территории США, выявил значимые генетические различия между ними и остальными жителями страны. Соответствующее исследование, выполненное специалистами Королевского колледжа Лондона, основывалось на данных о генетике более 1400 лиц с высоким интеллектом, выявленных посредством программы Talent Identification («Идентификация талантов») Университета Дьюка. Эти люди имеют IQ 170 и выше. Таким уровнем интеллекта обладает всего лишь 0,03% всех людей на нашей планете, что значительно превышает средний IQ нобелевских лауреатов, занимающихся наукой (145).
Доказано, что у лиц, чей IQ начинается от 170, имеют особое строение ДНК. Научная статья об этой работе была опубликована в издании Molecular Psychiatry.
Автор исследования профессор Роберт Пломин так прокомментировал свое исследование: «Не существует генов гениальности. Однако, чтобы иметь супервысокий интеллект, необходимо иметь большое количество положительных аллелей и малое количество аллелей, влияющих отрицательно».
Чрезвычайно важная статистическая закономерность состояла в том, что участки генома, содержащие снипы, ассоциированные с интеллектом, характеризовались повышенной консервативностью. При этом среди участников исследования были представители разных народов и рас, что могло говорить только о наличии очень далекого общего предка (не менее 25 тыс. лет назад). Вероятно также, что у всех этих людей с супервысоким IQ мутации не успели разрушить структуру ДНК, которая обеспечивала им такой интеллект.
Современные антропологи интерпретируют данные исследования так. Древний человек достаточно долго был вынужден жить малыми группами, в значительно более сложных условиях, и ему приходилось полагаться на свой интеллект как на индивидуальный инструмент решения сложных и нестандартных задач. Позже, когда возникла специализация и более крупные семейно-племенные объединения, эволюция сделала ставку на общий интеллект популяции, развивались способности мозга, отвечающие за память и сложные коммуникативные навыки. Человечество избрало другую стратегию выживания и выиграло.
С каждым поколением усиливающаяся специализация, все большая независимость от условий окружающей среды, обеспеченность выживания независимо от личных качеств делали накопление вредных мутаций в интеллекте индивидуума некритичным для выживания и не выбраковывались естественным или половым отбором. Человек глупел, но общий разум человечества стремительно и неизмеримо рос.
Таким образом, гипотетическое изменение генома человека с целью увеличения его интеллектуальных возможностей — это не создание «сверхчеловека», а, по сути, лишь попытка частично вернуть человека к его «заводским настройкам».
Более того, весь тот генетический материал, который можно использовать для общего «улучшения» характеристик человека с помощью генного редактирования, является частью генофонда человечества, за обладание которым наш вид, наши предки в течение сотен тысяч лет заплатили миллиардами жизней. Не существует никаких рациональных причин, почему теперь, на пике нашего могущества как цивилизации, мы должны отказаться от этого невероятного наследия.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl