Сверхчеловек: попытка не испугаться
Человечество ускоренно готовится к массовому использованию технологии генного редактирования для избавления от наследственных болезней. Но остановиться на этом и избежать распространения практики «улучшения» человека нереально. И это хорошо
Человек не может изменять мир, не изменяя самого себя. Можно делать первые шаги на каком-то пути и прикидываться, будто не знаешь, куда он ведет. Но это не наилучшая из мыслимых стратегий. Станислав Лем. «Сумма технологии» (1963)
«Я уверен, что в течение этого столетия люди узнают, как модифицировать интеллект и инстинкты, такие как агрессия. Законы, вероятно, будут запрещать применять генную инженерию на людях. Но некоторые люди не смогут противостоять искушению улучшить свои характеристики, такие как память, устойчивость к болезням и продолжительность жизни. Как только появятся “суперлюди”, появятся и политические проблемы, связанные с “неулучшенными” людьми, неспособными к конкуренции. По-видимому, они вымрут или утратят значение. Их место займет раса людей, которые сами себя проектируют, все дальше и дальше совершенствуясь», — поделился своим самым большим страхом знаменитый британский физик-теоретик Стивен Хокинг в своей последней, посмертной книге «Короткие ответы на большие вопросы».
Делая свой апокалиптический прогноз, Хокинг даже не представлял, насколько он ошибается. Не по сути (появление «суперлюдей») — здесь он совершенно оказался прав, а по скорости (в течение столетия), с которой начнут появляться «суперлюди». В течение столетия?! Вы, должно быть, пошутили, мистер Хокинг?
Его книга вышла 16 октября 2018 года, а уже 19 ноября в Китае объявили (родились они в октябре) о появлении на свет девочек-близнецов (псевдонимы Лулу и Нана) — первых в мире детей, генетически отредактированных по клеткам зародышевой линии. Цель вмешательства — придать девочкам генетическую устойчивость против ВИЧ.
Ошибся Хокинг и в прогнозе о том, как будут вести себя люди. Первой реакцией на появление «дизайнерских» детей был шок. Хэ Цзянькуй, ученый, проведший вмешательство в геном, получил штраф и три года лишения свободы (фактически он провел их под домашним арестом и имел возможность продолжать работать по специальности). Но шок быстро прошел.
Китай, где состоялся первый эксперимент по генетическому улучшению человека с использованием технологии генного редактирования CRISPR/Cas9, де-факто начал либерализовать законодательство в этой сфере. Так, статья 1009 нового Гражданского кодекса КНР (вступил в силу 1 января 2021 года) предусматривает: «При ведении медицинской и научной деятельности, имеющей отношение к генам, эмбрионам человека и подобному, необходимо следовать нормам законов, административных правовых актов и актов государства». При формальном ужесточении (появление статьи) регулирование вопроса, по сути, переведено на уровень подзаконных актов. И речи нет ни о каком полном запрете, как можно было бы предположить, если бы перспектива повторения подобных экспериментов кого-то всерьез напугала.
Учитывая темпы развития технологии CRISPR/Cas9 (появление в 2013 году, первое редактирование человеческого эмбриона в 2015-м, рождение первых «дизайнерских» детей в 2018-м) и отсутствие каких-либо жестких международных мер по предотвращению вмешательства в геном человека, можно утверждать: реальные генетически «улучшенные» люди в экспериментальных целях создаются уже прямо сейчас.
Не когда-то через пять, десять, двадцать лет. Нет, это происходит прямо сейчас.
В 2015 году по итогам первого Саммита по редактированию генома человека его оргкомитет выпустил декларацию с призывом сформировать международные институты, которые контролировали бы развитие этих технологий. Однако этого так и не произошло.
Более того, вскоре после скандала с появлением в Китае «дизайнерских» детей группа ведущих генетиков призвала ввести жесткий мораторий, например на пять лет, на любое клиническое использование технологии редактирования человеческих эмбрионов (запрет не касался бы чисто лабораторных исследований без подсаживания эмбрионов в матку). И за время моратория выработать нормы и регулирующие механизмы в этой сфере, а также создать глобальный координационный орган.
Однако идею моратория не поддержала специально созданная экспертная группа Всемирной организации здравоохранения.
ВОЗ приняла документ, который не предусматривал запрета, но ставил в приоритет контроль и прозрачность работ. Документ ВОЗ содержал три основных предложения: ввести единый реестр экспериментов по геномному редактированию; создать систему информирования, чтобы любой ученый или врач мог анонимно сообщить об известных ему подпольных лабораториях и незаконных опытах; усилить обмен информацией между разными странами и научными группами.
По сути, ВОЗ поддержала подход действовать исходя из предположения, что работы по клиническому использованию технологии генного редактирования нежелательны, попытки таких работ нужно стараться выявлять и предотвращать, но в принципе они могут вестись.
И в общем, понятно, почему возобладал такой подход. Потенциал технологии, в том числе коммерческий, колоссальный, а реальных политикосиловых рычагов для реализации такого запрета в глобальном масштабе не существует. Но что это означает на практике? На практике это означает: реальные генетически «улучшенные» люди в экспериментальных целях создаются уже прямо сейчас.
Человеческое общество развивается таким образом, что при достаточно большом числе людей, вовлеченных в исторический процесс, статистически обоснованные гипотезы становятся достоверными и заранее предопределенными. Достижение необходимого числа участников процесса является спусковым крючком для того, чтобы исторические события направились в заранее предопределенную сторону.
Вот как это работает. В ноябре 2015 года в медицинском журнале Nature Medicine была опубликована статья о том, что группа ученых из Лаборатории Галвестона воспроизвела «инфекционный полноразмерный рекомбинантный вирус SHC014». Создатели опасного вируса объявили, что «появление SARS-CoV ознаменовало новую эру в межвидовой передаче тяжелых респираторных заболеваний с глобализацией, ведущей к быстрому распространению по всему миру и огромным экономическим последствиям». В статье ученые отчитались о своих экспериментах с летучими мышами, результатом которых стало появление опасного для человека коронавируса.
Здесь важно не то, что в одной из биолабораторий ученые по факту создали биооружие. Это достаточно банальное событие. Важно то, что инструментарий таких исследований и экспериментов при современном уровне технологий уже стал доступен многим университетским лабораториям, с открытым доступом студентам и аспирантам при значительно менее жестких требованиях к биобезопасности. Дальше появление искусственного вируса в человеческой популяции становится исторически предопределенным. И уже не так важно, убежит ли вирус из военной лаборатории или будет создан и выпущен сознательно аспирантом-биотеррористом.
В этой логике пандемия COVID-19 — это не случайное событие, а лишь одна из поворотных точек, в которой происходит резкое качественное изменение состояния системы мировой биобезопасности. Еще одно — случайное, но детерминированное — событие, которое ведет к изменению направления эволюционного процесса.
Так же и с появлением «суперлюдей». С созданием доступной технологии генного редактирования (стоимость лучших серийных секвенаторов не превышает миллиона долларов) начало использования этой технологии для «улучшения» людей — это уже не вопрос выбора. Это вопрос времени. И вопрос теперь только в том, как мы, в России, ответим на этот вызов.
Почему Россия проигрывает гонку
В 2018 году президент Владимир Путин поставил задачу форсированного развития генетических технологий в России, сравнив важность и масштабность задачи с атомным проектом, реализованным нашей страной после Второй мировой войны.
Весной 2019 года правительство РФ утвердило программу (ФНТП) на 2019– 2027 годы на общую сумму 111,5 млрд рублей. В частности, в ней было запланировано до 2027 года создать с помощью технологий генетического редактирования 30 новых линий растений и животных (включая аквакультуру). К 2021 году было создано уже 16 таких новых линий. А осенью 2022-го по поручению президента программа была продлена до 2030 года.
То есть вроде бы все нормально, работа идет. Но в действительности отставание России в области генных технологий остается критическим.
По данным недавнего (август 2022 года) исследования Research and Markets, на сегодняшний день в мире было подано заявок / выдано более 3300 патентов по CRISPR-тематике. На этом фоне российские 30 новых линий растений и животных к 2027 году — это капля в море.
Но хуже другое. Российское законодательство фактически блокирует исследования в главной сфере генных технологий — редактирования генома человека. Формального запрета на такие исследования нет, однако, согласно статье 1349 Гражданского кодекса РФ, «способы модификации генетической целостности клеток зародышевой линии человека» не могут являться объектом патентных прав. Зародышевая линия — это группа клеток многоклеточного организма, из которой при нормальном воспроизведении формируется потомство (как правило, в результате полового размножения).
Таким образом, патентование потенциально наследуемых генетических изменений в России запрещено. Исследования не запрещены, а патентование запрещено.
По этой статье ГК РФ существует и судебный прецедент: в 2020 году Суд по интеллектуальным правам встал на сторону Роспатента, который отказался выдать патент компании «НПФ ДНКТехнология». В декабре 2017 года — за год до того, как в Китае на свет появились первые генетически модифицированные дети, — от имени компании была подана заявка в Роспатент. В основе заявки лежала методика генетической профилактики ВИЧ, разработанная группой под руководством профессора