Правилам нужна правка
Россия встраивается в мировую экологическую повестку. Успешность результата во многом будет зависеть от того, сумеет ли она отстоять свои интересы в идущем сейчас процессе создания регуляторных документов, определяющих законы нового углеродно нейтрального мира
Владивосток. Город, который реализовал шанс на вторую жизнь множества «бэушных» японских автомобилей с гибридной силовой установкой, использование которой позволяет тратить меньше топлива, а значит, оказывать меньшее воздействие на окружающую среду. Где, как не здесь, обсуждать проблемы изменения климата, экономику замкнутого цикла, водородный энергетический переход, углеродную нейтральность, то есть все, что сопровождается отказом от использования углеводородов, которыми столь богата наша страна и от продажи которых на внешние рынки столь зависим российский бюджет.
Экологическая тема была весьма заметна в повестке Восточного экономического форума (ВЭФ). Практическим подтверждением приверженности России целям устойчивого развития в числе прочего стала презентация автомобиля Aurus Senat, использующего в качестве источника энергии водород. Автомобиль оснащен водородными топливными элементами, где в результате электрохимической реакции водорода и кислорода, взятого из атмосферного воздуха, образуется электричество, питающее тяговые электродвигатели и аккумуляторную батарею. Так что автомобиль не дает никакого вредного выхлопа в атмосферу: итогом реакции в топливных элементах становятся водяной пар и тепло.
Правда, сам водород был получен из природного газа методом пиролиза. И конечно, Aurus Senat не самый массовый автомобиль, его перевод на водород вряд ли существенно поправит экологическую обстановку в российских городах. Но, как говорят, тут важен пример того, что создание такого автомобиля в России в принципе возможно.
Минус на плюс дает net zero
Дальний Восток — пионер в деле декарбонизации российской экономики, поскольку именно здесь находится регион, который первым в стране объявил, что намерен до 2025 года достичь нулевых выбросов. Речь идет о Сахалине.
Углеродная нейтральность не подразумевает, что выбросы СО2 прекратятся вовсе: должен быть достигнут баланс между выбросами и поглощением углекислого газа, например, лесами, которые, кстати, занимают 68% территории острова.
В поглощении СО2 участвует также Мировой океан, и, по словам заместителя председателя правительства Сахалинской области Вячеслава Аленькова, создана рабочая группа, которая изучит эту его способность.
Разница между объемом эмиссии СО2 на Сахалине и его поглощаемыми объемами — десять процентов.
В планах региона эту разницу убрать и сократить выбросы углекислого газа на 1,4 млн тонн к 2025 году относительно 2019-го. Решить задачу предполагается за счет газификации региона, перевода части транспорта на сжиженный газ, создания сети из тысячи электрозаправочных станций, увеличения парка электромобилей с нуля до десяти тысяч единиц, строительства ветровых электростанций и доведения доли ВИЭ в энергобалансе до 15%, реализации ряда проектов местными компаниями (см. «Как “озеленить” остров»). Сокращению выбросов СО2 должен способствовать и «водородный проект», соглашение по которому было подписано на ВЭФ между правительством Сахалинской области, РЖД, «Росатомом» и Трансмашхолдингом, в котором признается, что этот проект целесообразен и технически осуществим. Документ предполагает производство опытной партии из семи поездов, работающих на водородных топливных элементах, с последующим запуском регулярного пассажирского сообщения, создание непосредственно на Сахалине малотоннажного производства водорода и сети водородных заправочных комплексов. В планах есть и поставки водорода на экспорт, в частности в Японию.
Впоследствии опыт Сахалина может быть распространен и на другие регионы России, о чем, собственно, заявил и президент Владимир Путин, выступая на пленарном заседании Восточного экономического форума.
Помнить об оврагах
Безусловно, Россия двигается в направлении к углеродной нейтральности. Минэкономразвития разработало стратегию социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2025 года. По словам министра экономического развития Максима Решетникова, она предполагает четыре варианта развития событий: инерционный, базовый, интенсивный и агрессивный. Министр отметил, что базовый сценарий позволяет достичь целей, поставленных президентом. Напомним, что летом этого года Владимир Путин предложил правительству к 1 октября разработать план сокращения выбросов: «В следующие тридцать лет накопленный объем чистой эмиссии парниковых газов в России должен быть ниже, чем в Европе». В свою очередь, интенсивный сценарий позволяет достичь желанной Европой углеродной нейтральности к 2060 году, а агрессивный — к 2050-му. Но он предполагает существенные финансовые вливания. В первую очередь для строительства атомных и гидростанций, призванных заменить угольные и часть газовых. Представляется, что этот вариант вряд ли будет реализован, поскольку энергобаланс в России лучше, чем у многих наших партнеров, озабоченных выбросами парниковых газов: 40% электроэнергии примерно в равных долях вырабатывается атомными и гидростанциями, что не сопровождается эмиссией СО2, а доля угольных — только 14%. Так что с кардинальным изменением энергобаланса можно и подождать, тем более что есть на что потратить деньги и без реструктуризации электроэнергетики.
Пока нельзя сказать, что нас ждет в конце пути к углеродной нейтральности и приведет ли эта дорога к всеобщему благоденствию.
Так, глава Сбербанка Герман Греф прогнозирует, что энергопереход, сопровождаемый отказом от ископаемого топлива, приведет к существенному сокращению энергетического экспорта из России: на 72% упадут продажи нефти и газового конденсата, на 52% — газа, на 90% — энергетического угля. На столько снизится потребность в использовании этих энергоносителей как прямого источника энергии. В деньгах потери составят 179 млрд долларов к 2035 году и 192 млрд долларов к 2050-му. С Германом Грефом солидарен и специальный представитель президента РФ по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития Анатолий Чубайс: «Наша страна гораздо более уязвима к энергопереходу — у всех есть свой ТЭК, но только у нас это не одна из отраслей, а основа экономики».
Сократить потери может глубокая переработка углеводородов — развитие нефтехимии, газохимии и углехимии. «Если бы я был угольщиком, я бы сейчас все туда бросил. Там настоящая перспектива», — эмоционально заверил участников одной из панельных дискуссий форума Анатолий Чубайс.
Энергопереход потребует значительных инвестиций. Андрей Байда, вице-президент по устойчивому развитию ВЭБ.РФ, поучаствовал в нескольких дискуссиях и как минимум дважды назвал стоимость энергоперехода, сопроводив эти цифры эпитетом «страшные»: «Мы оценивали этот вопрос — сколько будет стоить России полная декарбонизация при текущем технологическом развитии — у нас получилась абсолютно страшные цифры: порядка 15–16 триллионов рублей в год в пике. Это 14–15 процентов годового ВВП. Чтобы вы понимали, это примерно стоимость сталинской индустриализации. И эти деньги надо будет привлекать, в России таких денег нет».
Занимать деньги, видимо, придется там же, откуда и пришла идея декарбонизации, — в Европе. Причем, как отмечается, Европа вывела со своей территории многие вредные и энергоемкие производства в развивающиеся страны, и теперь ей проще и дешевле достичь углеродной нейтральности — разрыв между эмиссией и поглощением не столь велик. А вот тем, кто сейчас во многом обеспечивает ту же Европу товарами, произведенными на полученных оттуда мощностях, да еще и запитанных от угольных станций, придется поработать «за себя и за того парня», достигая углеродной нейтральности.
«Мы понимаем, что Европа все семидесятые, восьмидесятые и уже тем более девяностые годы решала проблемы экологии — чистый воздух, чистая вода, грамотное обращение с бытовыми отходами. И, решив эти вопросы, перешла на климат. Но мы-то их не решили. Но решили перейти на климат, — говорит генеральный директор СУЭК Степан Солженицын. — На наш взгляд, нужно заниматься той повесткой, которая актуальна для народа здесь и сейчас. Это означает, что не декарбонизация стоит в повестке для нашей компании и для других угольных энергетиков, а чистый воздух. Пыль убрать. Золу убрать из воздуха. Ресурс всегда ограничен. Мы выступаем за то, чтобы решать насущные для России проблемы».
Антибенефициары энергоперехода — игроки нефтегазового сектора. Глава компании «Газпром нефть» Александр Дюков, признавая, что переход все-таки состоится, отмечает, что в течение довольно продолжительного времени два энергетических уклада — углеводородный и безуглеродный — будут сосуществовать, и потому нефть еще рано списывать со счетов.
«Чрезмерный оптимизм относительно зеленой энергетики и пессимизм относительно традиционной энергетики может быть опасным и привести к недостаточным инвестициям в традиционную энергетику и, как следствие, к возникновению дефицита в производстве, в том числе нефти, и к ситуации высоких цен», — предостерег он участников форума.
Александр Дюков считает, что отрасль готова к энергопереходу, в том числе потому, что осознает проблемы, с ним связанные, и готовится замещать выпадающие доходы за счет развития нефтехимии, участия в бизнесе по производству водорода, развивать направление по улавливанию, хранению и использованию углерода.
В создании новых производств, связанных с обращением углерода, видит перспективу и Анатолий Чубайс: «Идеи, которые кажутся совсем безумными — “а давайте мы какую-то часть из наших трубопроводов развернем в обратную сторону из Европы и будем получать СО2, а потом его закачивать в землю”. Три месяца назад я сам ржал, честно говоря, над этим. А сегодня как-то вот смотрю на экономику — тонна СО2 стоит 56–58 евро, а через пару-тройку лет будет 70–90 — и может быть, это не бессмысленно?»
Заместитель министра энергетики России Петр Сорокин видит хорошую перспективу в развитии водородной темы: «У нас очень большой потенциал как с точки зрения участия в рынке, так и с точки зрения потребления внутри страны. Мы сейчас уже выделяем отдельные сегменты: создается водородная долина на Сахалине при помощи “Росатома”, в Москве есть ряд научных центров — для того, чтобы подготовиться к массовому внедрению. Это горизонт десяти-двенадцати лет, но начинать надо уже сегодня, чтобы быть конкурентоспособными».
При этом отметим, что существенный потенциал снижения углеродного следа российской экономики есть в повышении энергоэффективности. Эта тема последние годы была вытеснена из информационной повестки, как представляется, именно темами водородного энергоперехода и углеродной нейтральности. Ее возвращение в публичное пространство и, что важнее, реализация конкретных проектов, стимулирование со стороны государства позволит добиться снижения выбросов парниковых газов без кардинальной технологической перестройки промышленности.
Кроме того, на уже упомянутой дороге к углеродной нейтральности существуют развилки, способные кардинально изменить вектор движения. Так, если будет решена проблема хранения энергии не в водороде, а каким-то другим способом, с высокой экономической эффективностью, то с большой долей вероятности водородный энергопереход не состоится. Да, использование водорода в экономике вырастет, но не столь кардинально, как предполагается сейчас.
Или, например, кто-то все-таки изобретет эффективную технологию улавливания углекислого газа непосредственно из атмосферы в рамках конкурса, объявленного компанией X-Prize, призовой фонд которого Илон Маск проспонсировал на сто миллионов долларов.
А поговорить?
Несмотря на то что процессы избавления от парниковых газов запущены и десятки стран уже обязались достичь углеродной нейтральности к середине века, четких правил и методик, определений, какая декарбонизация правильная, а какая не очень, нет.
Так, страны ЕС склонны не признавать углеродно нейтральными атомные и гидростанции. Хотя, например, исследования «Русгидро» показывают, что водохранилища электростанций поглощают СО2, аккумулируя его в своих донных отложениях.
Как заметил председатель фонда «Сколково» Аркадий Дворкович по поводу нежелания наших контрагентов признать гидро- и атомную энергетику зелеными, «болезнь нераспознавания цветов присутствует».
Разные подходы существуют и к оценке поглощающей способности лесов. России еще только предстоит верифицировать на международном рынке свою методику определения объемов утилизации СО2 собственными лесами.
Пока получается так, что правила поведения в этой части нам если не навязываются, то настойчиво предлагаются. И, как отметил Владимир Путин, эти предложения не в нашу пользу: «Борьба с изменениями климата частенько используется и для решения каких-то текущих экономических задач, это стремление переформатировать энергетический рынок и во многих странах во внутриполитической повестке дня используется».
В связи с этим камнем преткновения может стать так называемый углеродный налог, который ЕС хочет взимать с поставщиков на европейский рынок продукции с повышенным углеродным следом. Под его действие могут подпасть российские производители стали и проката, цемента, удобрений, электроэнергии и проч. Минэкономразвития оценивало увеличение финансовой нагрузки для российских игроков более чем в 50 млрд евро до 2020 года.
«Некоторые страны хотят лишить другие страны их конкурентных преимуществ. Именно поэтому сейчас идут разговоры в Евросоюзе о фактически таком экологическом налоге. Безусловно, мы заинтересованы в совместной работе по сохранению природы, по шагам, направленным на то, чтобы предотвратить катастрофические изменения климата, но мы не можем согласиться с предлагаемыми правилами, которые явно вступают в противоречие с нормами ВТО. Поэтому мы здесь внимательно следим за этими дискуссиями, будем работать с нашими партнерами во всех регионах мира и в том числе в Евросоюзе», — заявил Владимир Путин, комментируя в ходе пленарной сессии ВЭФ вопрос о новых технологиях в энергетике и водородном энергопереходе.
Замыкая цикл
Еще один важный аспект экологической повестки — обращение с отходами. Правильно организованная работа в этом секторе также способствует снижению углеродного следа, декарбонизации экономики.
Здесь ожидаются значительные подвижки, связанные с перезапуском системы расширенной ответственности производителей: с 1 января следующего года они будут обязаны полностью утилизировать упаковку, а производителям товаров будут в ближайшие годы «накидывать» как минимум 10% к нормативу по утилизации.
Сбор, сортировка и захоронение отходов финансируется из средств, которые платят граждане и предприятия, включенные в систему обращения с ТКО. Что касается переработки, включения вторичного сырья в производство, то далеко не все материалы пользуются спросом, поскольку в месте образования отходов и их сортировки перерабатывать вторсырье некому, а везти куда-то на переработку — дорого.
«Мы сегодня сортируем двадцать процентов, а перерабатываем пять. То есть мы отсортировываем больше, чем уходит в использование в качестве вторсырья. И если не появится инструментария вовлечения вторсырья в производство новых видов продукции, то у нас не заработает экономика замкнутого цикла», — говорит глава компании «Российский экологический оператор» Денис Буцаев.
В связи с этим предлагается в тех регионах, где не хватает мощностей по переработке отсортированного вторичного сырья, строить технопарки. При этом финансирование таких переработчиков может осуществляться за счет экологического сбора, который платят производители продукции.
Сегодня в России производитель имеет возможность использовать три варианта утилизации вышедшего из обращения произведенного им товара: переработать его самостоятельно; отдать на утилизацию компании-переработчику; заплатить экологический сбор, который государство впоследствии использует для оплаты услуг по утилизации. Зачастую недобросовестные производители покупают у недобросовестных же игроков рынка переработки справки о том, что определенный объем их товара успешно утилизирован, и таким образом отчитываются перед контролирующими органами. А отжившая свой срок продукция отправляется на полигон. И хорошо еще, если официальный, нормально оборудованный.
«Бизнес должен понимать, что если постоянно пытаться обмануть государство, липовые справки приносить, то в конце концов терпение закончится, — заявил в ходе профильной секции заместитель министра промышленности и торговли России Виктор Евтухов. — И может случиться, что решение будет лишь одно: экологический сбор заплатил и живи спокойно. А государство уже будет само создавать систему по утилизации».
Донат Сорокин/Фотохост-Агентство ТАСС
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl