Не поделили мусор
Крупный переработчик вторсырья в синтетические материалы организовал в своем регионе раздельный сбор бытовых отходов, чтобы обеспечить себя сырьем. Однако начатая в стране реформа обращения с ТКО сломала устоявшуюся схему
Челябинский «Вторком» начинал в 1990-е годы со сбора и переработки поношенной одежды в холстопрошивной ватин. Тогда этот товар хорошо вписывался в суровую российскую действительность и был очень востребован. Теперь «Вторком» входит в десятку крупнейших в России производителей геосинтетических материалов, в том числе геотекстиля, и нетканых полотен для легкой промышленности. Все эти материалы делаются на основе вторичного сырья — пластика. В отличие от большинства российских производителей геосинтетики «Вторком» глубоко ушел в мусорную тему: компания не только закупала вторсырье на рынке, но и сама занялась вывозом и сортировкой бытовых отходов, выделяя из них необходимые материалы. Она также взяла в управление мусорный полигон в Челябинской области. «Все это логично: мы и начинали ведь как вторсырьевцы», — говорит основатель «Вторкома» Рафаил Рузбин. Работа с отходами крайне специфична, и людям со стороны сложно войти в эту сферу, считает он.
Полигоном в прямом и переносном смысле для «Вторкома» стал Копейский городской округ Челябинской области, где компания начала в 2012 году эксперимент с вводом системы раздельного сбора бытовых отходов — в этом вопросе удалось найти взаимопонимание с местными властями. В округе, по словам Рузбина, были установлены контейнеры для раздельного сбора мусора, население в процесс активно включилось, и в результате на сортировочную станцию под управлением аффилированной с «Вторкомом» компании «Комтранссервис» (КТС) стали поступать отходы в достаточно высокой степени готовности к сортировке и переработке.
Все вроде бы получилось, но вошедшая в 2019 году в активную фазу мусорная реформа сломала эффективную систему обращения с мусором.
От ветоши к геотекстилю
Рафаил Рузбин окончил железнодорожный техникум. Много лет работал по специальности, потом устроился начальником участка на фабрику в Челябинской области, которая выпускала технические обтирочные салфетки и ветошь. Дорос там до главного инженера, а в начале 1990-х организовал кооператив, арендовал часть помещений ветошной фабрики, а затем выкупил ее акции.
Главное, считает Рузбин, ему удалось получить почти по цене металлолома фабричное оборудование 1960-х годов выпуска. Добротные советские машины работали. Но ветошь переставала пользоваться спросом: становилось меньше покупателей — машиностроительных предприятий. А производить обтирочные салфетки стало сложно из-за трудностей с сырьем, то есть отходами переработки хлопка, так называемыми угарами. В советское время они приходили в Россию в основном из Узбекистана, а с открытием рынков их принялись скупать на корню другие страны — Иран, Турция. В России своих отходов переработки хлопка не хватало, тем более что тогда массово останавливались бывшие советские прядильноткацкие фабрики.
«Я понимал, что нужно переделывать, перенастраивать оборудование и выпускать продукцию на основе уже не хлопка, а вторичных текстильных материалов. В первую очередь — делать холстопрошивной ватин. Вокруг нас в Челябинске и области никто не выпускал такую продукцию. Холстопрошивной ватин тоже нетканый материал, в чем-то родственный ветоши и техническим салфеткам. Так что это не было так, что сегодня я занимаюсь неткаными материалами из вторичных материальных ресурсов, а вчера делал картофельные чипсы».
Рынок был тогда довольно нищий: не только ватин никто не делал, мало кто в Челябинской области вообще занимался производством, вспоминает Рузбин: «По нашей промзоне в несколько гектаров за день проходили единицы людей. Лишь несколько предприятий катали металл, делали двери. Помню, к нам постоянно заявлялись с проверками из санэпидемстанции. Сами же проверяющие и признавались: потому частили, что больше проверять было особо и некого».
Холстопрошивной ватин тогда был нужен: россияне массово облачались в куртки с ватиновым утеплителем.
«Сырье-то вот оно. Собираешь старые текстильные материалы, обрабатываешь их, делаешь волокно, и из этого волокна — ватин», — говорит Рафаил Рузбин.
Ни кредитов, ни своих больших денег, чтобы вложить в бизнес, не было, утверждает Рузбин: «Я всегда знал, что если брать деньги, то только в банке. А проценты тогда были такие, что соваться не стоило». Постепенно вставали на ноги, докупали нужное оборудование на соседних заводах. В 1994 году начали делать синтепон. Сырье — синтетические волокна из полиэтилентерефталата, или, иначе говоря, полиэфирное волокно, покупали в Белоруссии.
Объемы выпуска у «Вторкома» мало-помалу росли, даже на фоне того, что крупная швейная и мебельная промышленность в те годы мелела: «Разностороннее было у нас развитие, поэтому и выживали, — рассказывает Рузбин. — Время было такое — не для быстрого развития бизнеса. Но все равно нам было на чем строить перспективы, чем платить зарплаты. Так сложилось исторически, что мы их никогда не задерживали».
Компания и правда не стояла на месте: в конце 1990-х «Вторком» приобрел линию для производства гофрокартона и упаковки из него, а к сбору текстильных материалов прибавился и сбор макулатуры. Логично было обратить внимание и на пластиковые бутылки. «По городу тогда валялось очень много бутылки, она почти вся шла на полигоны и свалки, — рассказывает Рузбин. — Стали думать, как ее перерабатывать, причем мы сразу настраивались на самые технологичные операции».
В 2004–2005 годах «Вторком» начал измельчать пластиковую тару во флексы — хлопья, которые используются в производстве нетканых волокон. Флексы «Вторком» поставлял производителям волокна, работая с ними по давальческой схеме. Из волокон компания уже сама делала иглопробивным способом нетканые полотна. «Но мы сразу планировали выпускать волокна самостоятельно», — говорит Рузбин. Впрочем, только в 2012 году компания ввела в строй волоконную линию. Одновременно «Вторком» стал увеличивать производство геотекстильных полотен.
Геотекстиль в дорожном строительстве используется в качестве разделяющего и защитного слоя, укрепляющего дорожное полотно и выступающего в качестве дренирующей прослойки.
Выходя на рынок геотекстиля, во «Вторкоме» ориентировались на нефтяников как главных потребителей: это диктовало расположение компании на Урале, недалеко от основных нефтяных и газовых месторождений. Геотекстиль там в основном нужен для строительства промысловых дорог. Пробиваться на рынок геотекстиля для обычного дорожного строительства компании было несколько труднее: потребность в этом материале начинала расти, но прежде всего в центральных регионах. В последнее время российский рынок геотекстиля растет на 8–10% в год, говорят во «Вторкоме».
«Вторком» развивает и другое смежное направление в синтетических материалах — производство нетканых основ иглопробивным способом. Такие основы, синтетические «подложки», используются в основном в производстве кровель и линолеумов.
Всего в стране, по оценкам «Вторкома», производится порядка 250 млн кв. м в год нетканых синтетических материалов, а сам «Вторком» делает 66 млн. На рынке более 30 производителей, но 80% рынка приходится на первую десятку. Лидером рынка считается «Комитекс» (Коми), который выпускает в год 110 млн кв. м.
Война за бутылку
Российские производители за последние годы сумели отвоевать рынок геотекстиля у поставщиков импорта. Как рассказала гендиректор ПСК «Геодор» (компания на рынке с 2000 года) Ольга Грижанова, десять-пятнадцать лет назад импортная продукция занимала больше половины рынка, а сейчас — пять-семь процентов. Грижанова связывает это с тем, что раньше во многие национальные проекты по строительству дорог изначально закладывались характеристики зарубежного геотекстиля, а кроме того, строителям нужны были геополотна шириной минимум пять метров, которые у российских производителей только начинали появляться.
Однако и сегодня российские производители освоили выпуск не всех видов геотекстиля: например, в Россию ввозится много термоскрепленного геотекстиля, у которого более высокие разрывные характеристики по сравнению с обычным иглопробивным. Относительно слабо развито и производство геотекстиля на основе полипропиленового волокна. А в Европе, например, используют только его — считается, что он более устойчив к щелочным средам. Для России этот материал слишком дорог, считают некоторые участники рынка: условно говоря, зачем зарывать золото в землю? Зато самый массовый рынок иглопробивного геотекстиля только разогревается. По мнению Ольги Грижановой, в ближайшие три года он вырастет минимум на 50%.
Но вот с сырьевой базой тут непросто. Много синтетического волокна из полиэфирных волокон привозится из Европы, Китая, Кореи, Белоруссии. «В Китае и Корее полиэфирное волокно делают не только из пластиковой тары, но и на основе переработанной одежды, поэтому оно у них может получаться дешевле», — отмечает Ольга Грижанова. По оценкам игроков рынка, сегодня болJ ьшая часть сырья для геосинтетики на российских заводах — импортное полотно.
Впрочем, в России в последнее время было создано несколько крупных производств волокна («Воскресенскхимволокно» и др.), по этому же пути собирается пойти и ПСК «Геодор», чтобы лучше контролировать качество сырья на входе и повысить рентабельность.
«Вторком» не так давно ввел новые линии: по производству волокна из переработанного ПЭТФ (мощностью 12 тыс. тонн в год), а также по выпуску полипропиленового волокна (2500 тонн в год). Одновременно компания увеличила мощности выпуска и готовой продукции — нетканых материалов. Эти проекты осуществлены с помощью льготных кредитов от Фонда развития промышленности, полученных в 2017 году. Все оборудование привезено из-за рубежа.
Как утверждают во «Вторкоме», сейчас российским волоконщикам не хватает вторичного сырья — пластиковой тары (сам «Вторком» перерабатывает порядка 20 тыс. тонн бутылки в год, входя, по собственным оценкам, в пятерку крупнейших переработчиков ПЭТФ в России).
«Мы вынуждены везти бутылку со всей России, из Иркутска и Казахстана. Даже рассматриваем варианты доставки сырья из дальнего зарубежья, — говорит Елена Коваленко, руководитель отдела маркетинга “Вторкома”. — В России пластиковой тары собирается недостаточно. Мы конкурируем по закупочной цене с другими производителями синтетического волокна, которых в России более десятка, и только у двух из них нет своего производства нетканых материалов, и они продают весь свой продукт на рынок».
Конечно, у производителей нетканых материалов всегда есть возможности для маневра: они могут закупить импортное волокно. Цены на бутылку и волокно меняются вместе с курсами валют и из-за иных рыночных факторов. Сам по себе полиэтилентерефталат — биржевой товар со всеми вытекающими отсюда последствиями. «Перепады в цене на ПЭТФ есть, но мы в них в целом попадаем. Иногда бывает так, что легче взять заграничное полотно, чем покупать бутылку, перерабатывать ее, делать волокно и с ним потом работать. Потому что в какие-то моменты покупка волокна обходится на 15–30 процентов дешевле. Но зато, когда бутылка становится по каким-то причинам на рынке невостребованной, сортировщики готовы продавать ее по любой бросовой цене», — рассказывает Рафаил Рузбин.
Однако в последнее время, как говорит Елена Коваленко, «Вторком» уходит от закупок сырья на стороне.
Особенный Копейск
У «Вторкома» довольно долго получалось эффективно, по мнению самой компании, «добывать» сырье из отходов в Копейском городском округе, население которого составляет 45 тыс. человек. За восемь лет работы там, по словам Рафаила Рузбина, систему раздельного сбора бытовых отходов удалось настроить.
Как рассказал Рузбин, все началось с подачи администрации Копейского городского округа, где была составлена программа по обращению с твердыми коммунальными отходами, подразумевающая раздельный сбор сырья. Стать инвестором этой программы предложили «Вторкому». «Заместителю главы поселения по экологии поручили составить эту программу, — вспоминает Рузбин. — Потом он же говорил: с меня требовали, и я ее написал, но вот уж не думал, что вы так продвинетесь и начнете этим серьезно заниматься».
Копейск, как утверждает Рузбин, оказался наиболее подготовленной к вводу раздельного сбора мусора территорией в регионе: «Челябинск почему-то не хотел этим заниматься, и я сам этому удивлялся».
На мусорных площадках в Копейском городском округе установили два типа контейнеров — черные и зеленые. Одни для сбора отходов мокрых, грязных, вторые — для сухих. Цель была в том, чтобы потенциальное вторсырье не портилось при соприкосновении с мокрыми отходами. Разделять мусор надвое достаточно, полагает Рузбин: «Нам не обязательно ставить по двадцать разных бачков — должны быть современные сортировочные станции, которые смогут разобрать чистый и сухой мусор».
Жители Копейска этот подход в целом одобряли и мусор разделяли, утверждает Рузбин. Полезный мусор шел на переработку, остальное — на полигон «Южный» (им управляет КТС).
По словам Рузбина, в Копейском городском округе удавалось пускать на переработку до половины собранного мусора, если считать по весу. «А по объему, может, и все 75 процентов», — уточняет он. Более того, с 2016 года «Вторком» начал делать RDF (топливные гранулы из ТКО) и поставлять их на местный цементный завод.
Но в ходе мусорной реформы в Челябинске и области были созданы региональные кластеры, и c 1 января 2019 года на территории Южного Урала в 31 муниципальном образовании начал работу региональный оператор по обращению с отходами — Центр коммунального сервиса (ЦКС).
В соответствии с законом прошел конкурс на выбор подрядной организации, которая будет вывозить мусор в Копейском городском округе. Победителем аукциона на право транспортирования стал «Экоспецтранс».
У «Комтранссервиса» принять участие в конкурсе не получилось. Как объясняет Рузбин, заявку компании отклонили «по формальным основаниям».
«Экоспецтранс» нанял субподрядчика для вывоза мусора в Копейском городском округе — компанию «Эковывоз».
«Регоператор выдавил все малые предприятия с рынка, посадив их на субподряд, — говорит Рузбин. — А что такое субподряд? Оператор получает, например, за вывоз мусора десять рублей, а подрядчику платит три рубля. Это вообще немыслимые вещи. Понятно, что все уходит на транспортные расходы, а расходов на правильное захоронение, сортировку и переработку отходов реформой не предусмотрено. Нет стимулирования этих видов деятельности для операторов, которые, по идее, должны совершить революцию в плане правильного обращения с отходами».
Как говорит Рузбин, новая транспортная компания сразу нарушила схему, которую «Вторком» выстраивал годами. Она просто стала вывозить весь мусор в одном мусоровозе, не разбираясь, где вторсырье, а где прочие отходы.
«Для них раздельный сбор — это всего лишь утяжеленная логистика, — сетует бизнесмен. — Система обращения с отходами сегодня выстроена так, что регоператору выгоднее показывать свои затраты на транспортные перевозки мусора, а никак не на сортировку и переработку отходов».
В «Эковывозе» оправдываются тем, что в начале марта 2020 года, когда эта компания начала вывозить мусор в Копейском городском округе, территория округа была укомплектована мусорными контейнерами лишь на 50–60% — часть контейнеров с площадок исчезла. Как говорят в «Эковывозе», их вывезла компания КТС. Впрочем, Рафаил Рузбин это опровергает, утверждая, что контейнеры КТС заранее продал регоператору — ЦКС. Там подтверждают, что выкупили у КТС контейнеры, но только часть: «Приобретались лишь емкости, которые находились в исправном состоянии».
Раздельный сбор мусора на какое-то время стал невозможен. Дальше конфликт между КТС и ЦКС продолжился на полигоне «Южный», который, как рассказали в «Эковывозе», с 1 марта 2020 года перестал принимать отходы, хотя должен был это делать в соответствии с территориальной схемой. «Эковывозу» пришлось везти отходы на более дальний полигон «Полетаево». «При временном размещении отходов на полигоне ТКО в Полетаево запрещено раздельное накопление отходов, в связи с чем из Копейска был организован вывоз смешанных отходов, — объясняют в Центре коммунального сервиса. — И то незначительное количество баков, которые были приобретены у “Комтранссервиса”, стало вынужденно использоваться для сбора смешанных отходов».
По словам Рузбина, «Южный» действительно отказывался принимать машины с отходами: во-первых, их везли на полигон несортированными, что не соответствовало территориальной схеме, а во-вторых, у ЦКС были большие долги перед «Комтранссервисом». «Сейчас мы взыскали с них по суду все задолженности, хотя они не хотели платить ни за что, пытаясь на нас давить. Думали, мы будем на них работать бесплатно», — комментирует Рузбин. Он намекает на то, что перевозчику в принципе выгоднее всего в этой ситуации было возить отходы не на сортировку, а сразу на более отдаленный полигон — ведь за счет этого он мог повысить себе тариф. «Они просто хотели убрать нас из схемы. Но министерство экологии Челябинской области сказало им: нет-нет, вы выплатите все задолженности и работайте как раньше», — отмечает предприниматель.
Систему раздельного сбора после ухода «Комтранссервиса» с рынка транспортировки начали выстраивать заново. К апрелю этого года ЦКС выставил в Копейском городском округе 360 новых контейнеров, 60 из которых предназначены для раздельного сбора мусора. «У нас было больше контейнеров», — говорит Рузбин.
С 10 апреля этого года «Эковывоз», по уверению компании, раздельно возит отходы, организовав дополнительный рейс мусоровозов. А чуть ранее полигон «Южный» снова начал принимать отходы из Копейского городского округа — и теперь все 80–100 тонн отходов в сутки доставляются именно туда.
Насколько эффективно работает после годичного перерыва система раздельного сбора мусора в Копейском городском округе, большой вопрос. В администрации округа говорят, что, по первым наблюдениям, люди мусор не разделяют.
Каким образом собирался и сортировался мусор в Копейске раньше, до прихода регоператора на рынок, в администрации рассказывать не стали, сославшись на то, что там сменился глава поселения, и все вопросы предложили адресовать прежнему главе. В ЦКС между тем приводят свои данные по эффективности отсортировки отходов «Комтранссервисом»: «В 2019 году и в начале 2020-го, когда КТС самостоятельно вывозил ТКО с территории Копейска, выборка вторсырья составляла всего четыре процента, а в феврале 2020 года она опустилась до значений менее двух процентов (это официальные данные сортировочного комплекса КТС+, подтвержденные отчетами и бухгалтерскими документами). И о какой эффективности идет речь, нам непонятно».
Некоторые опрошенные представители управляющих компаний в Копейском городском округе говорят, что у них нет раздельной системы сбора мусора — разве что стоят кое-где сетчатые емкости для сбора пластиковой тары (выставленные частным предпринимателем, не имеющим отношения к «Вторкому»). В «Жилищнике 7» Октябрьского поселка Копейского городского округа рассказали: «У нас стоят новые евроконтейнеры, но раздельного сбора нет. Два года назад, когда на рынке появился регоператор, часть из них была с надписями “Для вторсырья”, но вскоре их убрали: сам же оператор сказал, что нет дальнейшей сортировки отходов, поэтому в раздельном сборе смысла нет».
Не бросают мусор
«Как для нас может быть не важна эта ситуация, если мы несколько лет работали, приучали людей, сортировали мусор — и в один миг все сломалось? Мы так уверенно чувствовали себя в Копейске, везде рекламировали свою систему», — горячится Рузбин. Хотя в целом понятно, что в общем объеме переработки сырья челябинской компанией копейские отходы не были значимыми. Главное сейчас — снизилось качество поступающего на сортировку копейского мусора. «Они просто нам на сортировку везут неразделенные отходы, — утверждает Рузбин. — Есть постановление губернатора, обязывающее регионального оператора производить раздельный сбор отходов. Но он кардинально этим не занимается. Они делают вид, что в каких-то районах начинают что-то делать, а такого серьезного подхода, как у нас, у них нет».
Поставить контейнеры для раздельного сбора далеко не достаточно, считает Рузбин. После того как люди целый год все складывали в один контейнер, с населением нужно поработать. «Мы раньше объявления развешивали на подъездах о сборе отходов с такого-то числа, например. Нужно давать информацию в СМИ, рекламу», — предлагает он.
В регоператоре же утверждают, что информационную работу с населением ведут: есть и объявления, и репортажи на местном телевидении, и уроки в школах. «Идет становление, и мы смотрим, в каком ключе менять систему раздельного сбора мусора», — говорят в пресс-службе ЦКС.
По мнению Рузбина, проблема в том, что на мусорный рынок пришли те, кто раньше мусором не занимался. «Малые предприятия и частных предпринимателей, которые работали в этой сфере, из нее выдавили. В Челябинской области до 70 процентов частных перевозчиков выжили с рынка, а сами не могут нормально работать, — говорит Рузбин. — Элементарная вещь: транспортная компания, которая пришла на наше место в Копейске, даже не понимает, зачем нужны крышки у контейнеров — и у них они стоят открытыми, под дождем и снегом, отчего макулатура и текстиль становятся вообще непригодными к переработке».
Нынешняя ситуация не заставила «Вторком» охладеть к мусору. Напротив, компания строит планы создания экотехнопарка в Копейском городском округе — на первых порах собирается реконструировать свой сортировочный комплекс, которому уже больше десятка лет, организовав там автоматизированную сортировку, производство RDF и переработку органических отходов в компост. По словам Рузбина, задача «Вторкома» — достичь переработки 80% отходов. Однако прежде предстоит добиться того, чтобы новый объект внесли в территориальную схему. «Один раз нас уже туда внесли, а потом убрали. Сказали: народ возмущается. Пока мы проектируем станцию, планируем, и придет время — выйдем на общественные слушания», — обещает предприниматель. Раньше у «Вторкома» были планы построить мусоросортировочную станцию в Челябинске, но получить одобрение и внести ее в территориальную схему по обращению с отходами у компании не вышло.
Не оставляет Рузбин и намерений вернуться к транспортировке отходов в Копейске: «При проведении следующих конкурсов нас трудно будет обдурить, как в этот раз. И участвовать мы в них обязательно будем. К нам вот приезжал сенатор на полигон. Я ему прямо сказал: вы должны покончить с той монопольной системой, которая была создана законом о регоператорах. Регоператор ведь теперь может прямо сказать губернатору: будешь вякать, и мы в любой момент приостановим вывоз мусора. Тогда тебя просто снимут. Они могут диктовать условия губернатору, в том числе требовать увеличения тарифов на вывоз мусора».
Фото: Предоставлено компанией
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl