Семья / Реальная история
Верь маме!
Участница конкурса «Героиня нашего времени» Наталья Злобина рассказывает личную историю, с которой начался фонд «Выход в Белгороде». Восемь лет назад она привезла маленького сына в Москву на консультацию, где ему диагностировали аутизм, о котором Наталья уже догадывалась...
Где же вы раньше были?
Я навсегда запомнила этот момент. Я разговаривала со специалистами, а четырехлетний Макар сидел на полу и играл. Трудно забыть ощущение беды и ужаса, которое я испытала, глядя на своего любимого, долгожданного, беззащитного ребенка. «Где же вы раньше были?» Это был шок. И та действительность, которая тревожила меня долгое время, но подтверждение которой никак не удавалось получить.
Наверное, нужно вернуться немного назад и написать о том, что «аутизм» – не первое наше с сыном испытание на прочность. И история наших общих маленьких и больших побед началась в роддоме. Всю беременность я, как и любая будущая мама, мечтала – как это будет, на кого будет похож наш ангел, перечитывала горы книг, даже вспомнила, как вязать, и полным ходом готовилась к материнству. Макар родился на две недели позже срока, после экстренной операции. Не знаю, почему нужно было доводить до этого, когда уже стало понятно, что ребенок вероятнее всего не дышит. Выяснилось, что у него было двойное обвитие пуповиной, гипоксия, поражение центральной нервной системы, а у меня – плацентарная недостаточность и воспаление. Состояние сына усложнилось и тем, что его сердце билось неправильно.
Не хочется вспоминать подробности халатности и унизительного отношения в роддоме. Но даже сейчас, когда все уже в прошлом, я могу написать с уверенностью: нет такой боли, которую не мог бы выдержать человек (женщина). Я все время думала: «Ничего, ничего – я выдержу. Раньше и без наркоза операции делали, и вообще даже в поле рожали...» Я благодарна своему мужу за поддержку, но мне было важно самой преодолеть и пережить это, внутри себя.
Первая операция прошла неудачно, понадобилась повторная. Макар не мог ждать, он был в тяжелом состоянии, его увезли в больницу для новорожденных с патологиями. Представления о красивой выписке, воздушных шариках и цветах, фотографиях и улыбках – все это не сбылось. «Папа, если вы хотите увидеть ребенка, завтра его будут увозить». Это была самая тяжелая ночь в моей жизни. Я держала своего ребенка, смотрела ему в глаза и говорила: «Сыночек, жди меня, ладно? Я скоро. Все будет хорошо. Верь маме». Потом пришел дежурный врач и забрал Макара в отдельную палату, где малыши лежали под капельницами. Утром из окна я смотрела, как сына выносят в детской клетчатой больничной одеялочке...
Он слышал меня
Домой мы приехали, когда Макару был почти месяц, со списком лекарств на полгода. И шаг за шагом стали восстанавливаться.
Макар подрастал, и, несмотря на все трудности, развитие его проходило в норме. Сейчас, зная об аутизме достаточно, я вспоминаю те тревожные признаки, которые меня беспокоили. Пропала речь, но мне говорили, что мальчики всегда позже начинают говорить. Когда он меня просил о чем-то, не показывал на предмет своим пальчиком, а брал мою руку и показывал моей рукой. То откликался, то нет. Он точно слышал меня, но как-то избирательно. Мог часами кружиться везде, в любых местах. И еще мне казалось странным, что мы обязательно должны перечитать каждый день одно и то же количество его любимых книг.
Увы, мои опасения не нашли подтверждения в 2 и 3 года. Специалисты рекомендовали наблюдать – до 4 лет. Сейчас я знаю, что возраст до трех лет – самый важный период, с которого детям с аутизмом должны начать оказывать интенсивную помощь.