Невезучий Потёмкин
В иконографии бывают случаи, когда портрет одного человека принимается за изображение другого. О таких примерах мы уже писали на страницах «Дилетанта». Но есть просто удивительные истории, когда персонажу упорно не везёт и раз за разом его портреты называют чужими именами. Так произошло с героем Отечественной войны 1812 года Яковом Алексеевичем Потёмкиным.
Участник многочисленных войн начала XIX века, георгиевский кавалер Яков Потёмкин имел прекрасную боевую репутацию. Судьба хранила молодого генерала. Доблестно участвуя в самых страшных сражениях (Аустерлиц, Фридланд, Бородино, Кульм, Лейпциг), Потёмкин ни разу не был даже контужен. Особенно он прославился во время заграничных походов 1813–1814 годов как командир любимого императором лейбгвардии Семёновского полка.
Ещё большую популярность Потёмкин приобрёл после войны, когда семёновцы вернулись в столицу. Русский мемуарист, член кружка «Арзамас» Филипп Вигель вспоминал: «Офицеры любили его без памяти, и было за что. В обхождении с ними был он дружественно вежлив и несколько менее взыскателен перед фронтом, чем другие полковые командиры. Дисциплина от того нимало не страдала. При поведении совершенно безукоризненном, общество офицеров этого полка почитало себя образцовым для всей гвардии. Оно составлено было из благовоспитанных молодых людей, принадлежащих к лучшим, известнейшим дворянским фамилиям. Строго соблюдая законы чести, в товарище не потерпели бы они ни малейшего пятна на ней. Сего мало: они не курили табаку, даже между собою не позволяли себе тех отвратительных, непристойных слов, которые сделались принадлежностью военного языка. Если которого из них увидят в Шустерклубе, на балах Крестовского острова или в каком-нибудь другом подозрительном месте, из полку общим приговором был он изринут. Они составляли из себя какой-то рыцарский орден, и всё это в подражание венчанному своему шефу [Александру I]. Они видели в себе частицы его самого, мелкую его монету с его изображением, и самое их свободолюбие проистекало из желания ему сколько-нибудь уподобиться.
Их пример подействовал и на нижних чинов: и простые рядовые возымели высокое мнение о звании телохранителей государевых. Семёновец в обращении с знакомыми между простонародья был несколько надменен и всегда учтив. С такими людьми телесные наказания скоро сделались не нужны: изъявление неудовольствия, строгий взгляд, сердитое слово были достаточными исправительными мерами. Всё было облагорожено так, что, право, со стороны любо-дорого было смотреть».