Бороться, работать, узнать себя лучше: пять женщин о том, как они пережили рак
Специально для Forbes Woman о своем опыте борьбы с болезнью рассказали Наталья Синдеева, Снежана Георгиева и другие героини проекта «Химия была, но мы расстались»
Проект «Химия была, но мы расстались» вошел в шорт-лист премии Forbes Woman Mercury Awards. Он начинался как серия фотографий и историй, героинями которых стали реальные онкопациентки. Сейчас в планах команды — создать системный и безопасный информационный хаб для пациентов и их близких. Основательница и генеральный директор телеканала «Дождь», признанного иностранным агентом, амбассадор проекта «Химия была, но мы расстались».
Наталья Синдеева: «Я отнеслась к диагнозу как к задаче»
Основательница и генеральный директор телеканала «Дождь» (признан иностранным агентом), амбассадор проекта «Химия была, но мы расстались»
Когда врачи предположили, что возможен такой диагноз, я подумала: «Это не про меня, это не со мной. Это не моя болезнь и вообще быть такого не может». Но спустя пару дней я свыклась с этой мыслью. Я допустила для себя возможность диагноза, поняла, что надо его принять, чтобы, если вдруг он подтвердится, смягчить возможный шок. И когда рак подтвердился, я внутренне была относительно спокойна, потому что уже договорилась сама с собой.
Но все равно в момент, когда слова были произнесены, потекли слезы. Это длилось несколько минут, рядом был муж, который меня обнял. Потом я очень быстро взяла себя в руки: все не окей, но с этим надо быстро справиться.
Когда я публично заявила о раке, мне начали звонить и знакомые, и незнакомые люди, для которых этот диагноз стал шоком. Приходилось их успокаивать, говорить, что ничего страшного, что все нормально, что рак лечится. Просто нужно не бояться и все делать.
Я открывала себя для себя. Это был интересный опыт, и мне кажется, во мне много что трансформировалось именно в этот период
Моментов, когда опускались бы руки, не было. Я не воспринимала это как борьбу, я отнеслась к диагнозу как к задаче, которую надо решить, — с трезвым умом.
Помогал тот факт, что рак «поймали» достаточно рано: опухоль была хотя и достаточно большая, но еще не сильно агрессивная. Когда была операция по ее удалению, мне не было страшно, я сказала себе: «ее просто нужно вырезать». Потом было облучение. Сейчас оно проходит довольно комфортно, не так, как это было раньше, когда облучалась практически вся грудь и это влекло побочные эффекты. У меня процедура занимала буквально две минуты. Это не больно, это не страшно. У меня, в общем-то, не было поводов для «нервов».
Диагноз выключил меня из жизни на время операции и последующего облучения, но в целом я оставалась на связи. Впрочем, в этом не было ежедневной необходимости. Я позволила себе немножко побыть с собой. И, слава богу, мои коллеги позволили мне это сделать, прекрасно справлялись со всеми вопросами.
Я полтора месяца одна была в Германии, открывала себя для себя. Это был интересный опыт, и мне кажется, во мне много что трансформировалось именно в этот период. Второе — я, как мне кажется, стала более спокойной. Я начала заниматься дыхательными практиками, медитацией. Если бы я не заболела, может быть, не так быстро к пришла бы к тому, что мне надо себя поддерживать в каком-то тонусе.
В нашем обществе стигматизация рака, конечно, есть. Буквально десять лет назад люди приравнивали этот диагноз смерти. Я тоже с этим сталкивалась. В нас засел страх этого диагноза. Но все же очень сильно меняется и медицина, и уровень информированности об этом заболевании. Хотя работа над этой стигмой еще предстоит немалая. Поэтому все проекты, которые сейчас делаются по дестигматизации, по максимальному освещению всех аспектов заболевания — психологических, медицинских, физиологических, — это очень круто.
Снежана Георгиева: «Давали сил мечты о том, как схожу в ресторан, в спа, в музей»
Владелица винодельни «Золотая Балка», амбассадор проекта «Химия была, но мы расстались»
Конечно, я не была готова к такому повороту жизни. Но мне, вероятнее всего, помогла мысль о том, что все, что со мной происходит, дается не просто так. И если мне было дано такое испытание, как рак, я должна его преодолеть.
Эта мысль пришла ко мне в голову не первой. Сначала, когда после обследований мне объявили диагноз, я плакала, просила прощения у мужа, что подвела его и семейные планы. А затем просто поняла, что иду на войну. И в этой войне участвую не только я, но и вся моя семья и мои друзья — уж они-то точно не планировали жить без меня. И я должна постараться остаться с ними.
Не могу сказать, что было просто. Во время лечения я могла развлекать себя только чтением, и все равно испытывала дискомфорт, поскольку из-за терапии у меня довольно сильно упало зрение. Доступ к телефону и компьютеру мне давали буквально на пару часов в день. Разговаривать особо было не с кем, а гулять я могла только стоя у окна, рассматривая через стекла деревья в больничном саду.
Но я справлялась без заламывания рук, не думала о том, за что мне это все. Моя бабушка всегда говорила, что большие испытания даются самым сильным, — думаю, это меня и держало на плаву. Я была на своей войне. Единственное, о чем я переживала, так это о том, чтобы моя семья и мои друзья не нервничали.
Поддержка близких давала силы бороться. Мой муж, моя семья, мои друзья с первого дня были рядом и поддерживали меня, старались сохранить иллюзию прежней жизни, обставить все таким образом, чтобы было ощущение, что ничего необычного не происходит. Благодаря этому не могу сказать, что диагноз как-то особенно исключил меня из привычного темпа.
Опыт был опустошающим, что для меня, что для моих близких, и я очень не хотела, чтобы мы продолжали жить в атмосфере этой болезни
Давали силы и мечты — о том, как я схожу с семьей в любимый ресторан, или с подружками в хороший спа-салон, или буду упиваться искусством в огромном музее. Как только мне сказали, что я нахожусь в ремиссии, первое, что мы сделали, — это как следует отпраздновали.
Радикальных изменений во мне не произошло, но я стала больше ценить свое время, проще относиться к некоторым мелочам. Стараюсь ловить момент и наслаждаться каждым днем, каждой минутой, каждым часом. Не могу сказать, что я не придерживалась тех же принципов и до болезни, просто после нее понимаешь, насколько это правильно и важно.
Интересная вещь произошла на физическом уровне: после болезни мне понадобился год, чтобы почувствовать, что снова могу ходить на носочках, не касаясь земли. Во время болезни было ощущение, что меня притягивает вниз словно сильным магнитом, что я еле могу оторвать от земли ноги. Мне нужно было заново научиться ходить так, как мне нравится.