А ведьмы кто: краткая история инквизиции между мифом и реальностью
В Вальпургиеву ночь, как верили люди в Средние века, ведьмы традиционно собираются на шабаш. Впрочем, сон добрых христиан охраняла святая инквизиция, готовая жестоко покарать любого еретика. Или нет? Что из историй об инквизиторах имеет под собой реальные основания, а что выдумка от первого до последнего слова? Сейчас разберемся.
Ночь с 30 апреля на 1 мая в народе традиционно величают Вальпургиевой ночью, по имени христианской святой Вальбурги, монахини, жившей в VIII веке. День ее памяти — 1 мая. Однако это христианское празднование наложилось на более древние языческие традиции. В германо-скандинавской мифологии это время связывали с весенними праздниками плодородия. Считалось, что в Вальпургиеву ночь ведьмы слетались на шабаш на гору Броккен (Блоксберг) в Германии, где устраивали сатанинскую «вечеринку» с танцами, обрядами и откровенной разнузданностью.
В европейском фольклоре Вальпургиева ночь, которую также величали Ночью ведьм или Ведьминым костром, стала ассоциироваться с нечистой силой, ведьмами, колдовством. Появились многочисленные легенды и предания о шабашах ведьм в эту ночь. Художники и писатели часто использовали образ Вальпургиевой ночи в своих произведениях как символ мистицизма и языческих культов. Так Вальпургиева ночь из древнего празднования весны превратилась в один из главных образов темного западноевропейского фольклора.
Ну а где ведьмы — там и инквизиция. И костры, костры, костры. Кострища! По крайней мере, такой стереотип устоялся в массовой культуре. Тысячи женщин были несправедливо обвинены в ведьмовстве и отправлены на костер, причем зачастую осуждению подвергались молодые красавицы, на которых из зависти доносили инквизиторам их менее пригожие односельчанки. Особенно лютовала испанская инквизиция, которая в настоящее время стала неким культурным клише для обозначения предвзятого и неоправданно жестокого суда. Многие люди в принципе слабо различают инквизицию как таковую и ее испанский «филиал», смешивая в одной куче множество зачастую противоречащих друг другу образов и утверждений. Даже сегодня некоторые любители так называемой фолк-хистори (псевдоисторической конспирологии) утверждают, что девушки из Восточной Европы в среднем красивее западных именно потому, что в Западной Европе веками практиковался негативный отбор, отправивший самых красивых европеек на костер. Это, конечно же, полная чушь.
Давайте сначала отделим мух от котлет, а испанскую инквизицию — от инквизиции как таковой. Во-первых, что мы себе представляем, когда слышим слово «инквизиция»? Наше изнасилованное поп-культурой сознание моментально рисует нам некую зловещую (и обязательно тайную) организацию внутри католической церкви, которая раскинула свои щупальца по всей Европе. И это наша первая ошибка. Инквизиция никогда не была единым институтом или органом, подчинявшимся папе римскому. Каждый европейский государь имел власть учреждать в своих владениях суды инквизиции — да, действительно, он делал это с одобрения папы, но французские инквизиторы подчинялись французским же властям, испанские — испанским, итальянские — итальянским, и так далее. Это не были части какой-то единой большой структуры, скорее это было нечто вроде духовной полиции, везде выполнявшей плюс-минус схожие функции, но абсолютно замкнутой внутри государства.
Наша вторая ошибка заключается в том, что мы привыкли считать, будто бы главной задачей инквизиции была борьба с ведьмами. Это в корне неверно. Задачей инквизиции в любой стране и в любом столетии всегда была борьба с ересью — искажением христианского учения. Да, безусловно, ведьмы тоже попадали под категорию еретиков, однако были далеко не первым приоритетом инквизиторов.
Давайте мыслить логически. Кто такая ведьма? Женщина, практикующая черную магию. Максимум, что она может сделать, — навредить жителям пары окрестных деревень. Сгубить посевы, уморить скот, отворотить мужей от жен. Неприятно, конечно, но даже в масштабах какого-нибудь отдельно взятого графства — так, мелкие пакости. А вот если у вас объявится какой-нибудь очередной лжепророк, то вон он-то как раз может вам таких дел наворотить, что потом придется усмирять огнем и мечом целые провинции с привлечением королевской армии. Потому что там, где ведьма совратит парочку беспутных мужей, лжемессия может «обработать» тысячи людей, включая знать, располагающую внушительными экономическими и военными ресурсами.
Собственно, инквизиция в том виде, в каком мы ее себе представляем, как раз и возникла в XII-XIII веках как ответная реакция на распространение катарской ереси. Если вкратце, то катары (с греческого — «чистые») считали, что Дьявол не падший ангел, а равносильная Богу фигура, что Ада как такового нет, потому что материальный мир, в котором мы все существуем, уже сам по себе есть царство зла и боли. Люди, согласно учению катаров, — это души ангелов, заточенные в телесные оболочки и обреченные на бесконечное перерождение. Поэтому нет смысла цепляться за мирское, нет смысла рожать детей, нет смысла заботиться о собственной жизни. Если откинуть все это напускное благолепие, то в сухом остатке выходило, что катары — это деструктивная секта, отрицавшая сам смысл жизни и даже в некоторых случаях поощрявшая суицид. Ну и, само собой, они отрицали власть католической церкви и все церковные обряды. К XIII веку катарская ересь захлестнула почти всю южную Францию (там катаров называли «альбигойцами»), и побороть ее сумели только после череды вооруженных конфликтов, известных как Альбигойские войны. Причем войны самые настоящие, с боями и осадами.