Защитники
Когда-нибудь на Netflix или Okko выйдет сериал о семейной паре зоологов гиз Петербурга: Вячеслав Алексеев и Елена Андриевская спасают нерп, и с 2007 года выходили и отпустили в природу 150 тюленей — в том числе редких краснокнижных. Сейчас их Фонд друзей балтийской нерпы влияет на ситуацию сразу на нескольких уровнях: договаривается с властями о защите животных и мест их обитания, вместе с «Островом фортов» в Кронштадте запустил экологическую программу и воспитывает двух всегородских любимцев — нерп Крошика и Шлиссика.
Почему холодная зима — это спасение для нерп?
2020-й год был сложным не только для людей, но и для нерп. Почему?
Елена: Зима 2020-го отметилась самым минимальным покрытием льда на Финском заливе и Ладожском озере за всю историю метеонаблюдений. А нерпы выкармливают потомство на льду — так что это была катастрофа. Самкам приходилось рожать где придется. Вдоль южного берега Ладоги была кромка в полтора километра — там родилась часть щенков. А 8 марта этот лед пошел по Неве, и в реку попало сразу несколько десятков детенышей, некоторые самки пытались их догнать. Одна из самых драматичных историй — двоих тюленят подобрали прямо напротив Смольного. В тот день мы получили около 200 звонков — петербуржцы сообщали нам о все новых местах, где увидели нерпят.
Вячеслав: Мы не знали, к чему готовиться — думали, что к нам может попасть и сотня животных. В итоге их было 30, из них большая часть — новорожденные, некоторые буквально двух-трехдневные. Балтийских нерп — самых ценных и самых малочисленных (их в заливе всего около ста!) — привезли семь. Было много необычных медицинских случаев: например, у одного из тюленей был паралич. Мы его звали Медленный Гыр, потому что все, что он мог делать — лежать и издавать звук «гыр». С таким мы никогда не сталкивались, но его все-таки удалось вылечить — выпустили на волю уже здоровое веселое животное, которое наравне с остальными ловило живую рыбу.
Много новорожденных ладожских нерпят было поражено эктопаразитами, у них были страшные боли и интоксикация. Препарат, который мы обычно используем в таких случаях, нельзя применять к юным пациентам — но после долгих раздумий мы это сделали: другого варианта не было.
Елена: Да, год был изнуряющий. Но у нас был похожий опыт в 2014-м — тогда поступило 29 животных. В этот раз мы уже знали пределы своих физических возможностей: мы можем спать по два часа в сутки, а иногда вообще не спать. Все новые медицинские задачи держали нас в тонусе — времени на то, чтобы жалеть себя, не оставалось. Все эти месяцы мы провели, как в подводной лодке: в марте погрузились, а всплыли в июле.
Вячеслав: За сезон у нас погибли четверо — для нас это невыносимая цифра. Обычно выживают все, в худшем случае мы теряли одного. А в этот раз звери поступили к нам в слишком тяжелом состоянии. Хотя по сравнению с зарубежными центрами у нас наилучшие показатели в плане выживаемости. Мы вдвоем круглосуточно находимся рядом с животными, видим малейшие изменения в их поведении. Человек, не имеющий такого богатого опыта, как у нас, даже не поймет, что с нерпой что-то не так, — а мы видим, что ее срочно нужно спасать. Наш центр изначально был спроектирован для лечения тюленей, еще у нас часто получается привозить им свежую рыбу, которая была поймана в этот же день. Самые лучшие лекарства, витамины, оснащение — все это работает в комплексе.
Но вас по-прежнему только двое?
Елена: Да. Кольчатая нерпа — чувствительное и нежное создание, с которым нужно работать на грани тонких ощущений и в условиях недостатка времени. Передать кому-то наших питомцев мы не можем — они занесены в Красную книгу, практиковаться и учиться на них невозможно, мы несем огромную ответственность за каждого.