Житель Челябинска считает, что провел 10 лет в интернате по ошибочному диагнозу

Русский репортерОбщество

В интеллекте отказать

Житель Челябинска доказывает, что провел 10 лет в коррекционном интернате по ошибочному диагнозу

Текст: Виктор Дятликович

24-летний Александр Смольников пытается отсудить у государства 10 миллионов рублей. Он считает, что незаконно провел все детство в интернате для детей с легкой умственной отсталостью. Это первый подобный судебный процесс в России, утверждает его адвокат Денис Резниченко. Прецедент важен — специалисты говорят о большом количестве ошибочных диагнозов в отношении детей-сирот. Корреспондент «РР» следил за процессом и разбирался в проблеме

Поселок мясокомбината — депрессивный микрорайон на окраине Челябинска, зажатый между железной дорогой, шестиполосным шоссе и полуразрушенной промзоной. Но асфальт на дороге и тротуарах новый, газоны ухожены. Все благодаря активности Александра Смольникова, который поселился здесь несколько лет назад.

— Досталась мне доля в квартире в наследство от матери, переехал сюда, смотрю — поселок совсем загажен, — рассказывает Александр «РР». — Я дошел с претензиями до главы Челябинска. Он приехал, прошелся здесь со всеми чиновниками и только тогда поселок начали хоть как-то благоустраивать. И я теперь каждый год не по разу им напоминаю: «Чиновники, пока я здесь живу, вы про нас не забудете».

Александр чисто и опрятно одет, речь стройная, гражданская позиция — активная. Глядя на него, трудно поверить, что все детство он провел в коррекционном интернате с диагнозом «легкая умственная отсталость».

Обычная, казалось бы, история — неблагополучная семья, лишение родительских прав, сирота с отставанием в развитии. Если бы не одно «но» — в 16 лет диагноз Александру изменили, а в 18 лет и вовсе сняли.

Теперь Александр требует от государства 10 миллионов рублей в качестве компенсации — и за то, что лишился возможности получить нормальное образование (в интернате учат лишь по программе четырех классов и не выдают полноценный аттестат о среднем образовании), и за методы обращения в интернате («дубасили, забирали еду, унижали»).

Врачи и органы опеки не признают факт диагностической ошибки и другие претензии бывшего воспитанника не принимают

Диагноз без документов

На попечении государства Александр оказался в раннем детстве — мать лишили родительских прав. В семь лет он попал в коррекционную школу-интернат № 9. На каком основании — главная загадка этого дела.

В теории система должна работать так. Если руководство сиротского заведения считает, что ребенок отстает в развитии, его отправляют на психолого-медико-педагогическую комиссию (ПМПК). Признает комиссия нормальным — учишься по программе средней школы, признает отстающим в развитии — рекомендует обучение по так называемой программе VIII вида, для детей с умственной отсталостью.

Чтобы отправить ребенка на комиссию, нужны серьезные основания. «Ребенка должны осмотреть невролог, психиатр, ЛОР. Без этого развернутого медицинского обследования комиссия не может состояться», — объясняет главный специалист службы инклюзивного образования Министерства образования Челябинской области Елена Зайнулова.

Но в личном деле Александра нет никаких документов, которые бы подтверждали, что в раннем детстве его осматривали психиатр или невролог. Нет и самого заключения ПМПК, на основании которого из обычного детского дома его перевели в коррекционный интернат.

— В моей медицинской карте есть запись, что я проходил какую-то комиссию в марте 2001 года, когда мне было семь лет. Написано, что анамнез неизвестен, но стоит диагноз: «Олигофрения в степени легкой дебильности. Рекомендовано обучение по программе школы-интерната VIII вида». Непонятно, на основании какого документа сделали эту запись, кто ее сделал — подписи сотрудника нет. Сам я никакой комиссии не помню.

В следующие годы ПМПК при Областном центре диагностики и консультирования несколько раз подтверждала диагноз Александра и рекомендовала оставить его в интернате. Центр и выступает главным ответчиком по делу. Руководитель Центра Ольга Кондакова отказалась давать комментарии «РР» до завершения судебного процесса.

Претензии к решениям ПМПК у Александра возникли после того, как в возрасте 16 лет врачи Областной психоневрологической больницы № 1 сменили ему диагноз на «смешанные расстройства поведения и эмоций» (он уже не позволяет держать ребенка в коррекционном интернате). А спустя еще два года сняли и его — на руках у Александра справка с резюме «Психически здоров»

Всесильные комиссии

Проблема с постановкой диагноза у детей-сирот комплексная, особо остро она стояла в 90-е и нулевые годы — именно тогда, когда Александр и попал в систему сиротских учреждений, говорит сотрудница Благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас», педагог с 30-летним стажем Наталья Степина.

Главных претензий к работе ПМПК было две. Первая — подозрительно большое количество дискриминирующих диагнозов. Вторая — решение комиссии было своеобразный приговор ребенку, его практически невозможно было отменить или пересмотреть.

— Очевидный факт, что по результатам работы ПМПК дети-сироты часто получали диагноз, который не соответствует их реальному интеллектуальному статусу, — отмечает Степина. — Представьте, что в раннем детстве за ребенком был плохой уход, может, жестокое обращение. Потом его изъяли из семьи, он попал в коллектив, где ему уделялось мало внимания. Такой ребенок замораживается в развитии. И тестирование в течение 10-20 минут на ПМПК не покажет реальный уровень его интеллекта. Кроме того, для ребенка заседание комиссии, где он сидит перед шестью тетеньками в белых халатах, — стресс, и это тоже влияет на результаты тестов.

Наталья Степина рассказывает, что в середине нулевых, по статистике московских сиротских учреждений, диагноз о той или иной степени умственной отсталости имели 46% детей. Это, по ее мнению, странно, даже если принимать во внимание фактор плохой наследственности.

Дополнительную проблему создавало то, что диагноз, даже ошибочно поставленный, практически невозможно было отменить.

— В России до последнего времени не было практики пересмотра диагнозов, — объясняет Степина. — Были редчайшие случаи, когда с большими сложностями удавалось добиваться перевода ребенка в другое учреждение или в семью. И после этого зачастую наблюдалась просто потрясающая динамика развития — выяснялось, что у некоторых вообще нет никакого диагноза. Но первый такой случай в Москве я помню только в 2010 году, и это было возможно, только если за ребенком стояла какая-то сила — приемные родители или заинтересовавшаяся его судьбой сильная общественная организация, готовые пойти против системы. Парадокс заключается и в том, что, добиваясь отмены диагноза, вы должны привести ребенка на ту же самую комиссию, которая ему этот диагноз и поставила. Понятно, что эти люди были пристрастны, говорили: «Нет, мы не ошибались», и были заинтересованы в том, чтобы подтвердить диагноз.

За Александром никакой силы не стояло. И он оставался в системе, которая, по мнению специалистов, не способствовала коррекции ребенка.

— У ребенка с диагнозом более низкий статус. На него меньше обращают внимания, меньше развивают, и часто, попадая в специализированный интернат, он попросту деградирует, — объясняет Наталья Степина.

У самого Александра воспоминания о годах, проведенных в интернате, исключительно негативные:

— Воспитатели били меня палками, вешалками, нас ставили голышом на улицу, выливали на нас сок, кисель, отбирали еду. Вам могут сказать, что я плохо учился, но ты попробуй хорошо учиться, когда тебя утром избили за какую-то провинность, и ты идешь в школу и знаешь, что этот сотрудник придет на вторую смену, потому что она взяла подработку. У тебя нет цели обучаться — ты думаешь только о том, как пережить издевательства.

От нынешнего дома Александра до интерната — 15 минут неспешным ходом. Типовое двухэтажное здание за кованым забором, ворота открыты, и постороннему человеку оно не кажется каким-то зловещим. «Это для вас, а я каждый раз, когда мимо прохожу, вспоминаю — вот за тем окном меня так избили, за другим эдак», — говорит Александр.

По итогам стационарного обследования в возрасте 18 лет Александра Смольникова признали психически здоровым

Из интерната выходит воспитатель, идет к ближайшей остановке, проходит мимо нас: «Здравствуй, Саша». Беспокойного воспитанника здесь, конечно, помнят. Но разговаривать о его претензиях не хотят — директор школы-интерната Светлана Рудько от встречи с нами отказалась. Во времена, о которых рассказывает Александр, она работала здесь, была заместителем директора. В телефонном разговоре была кратка: «Мое субъективное мнение — мы для Александра сделали все, что могли. То, что он сейчас так грамотно обращается в разные органы, в суд и защищает свои интересы, говорит о том, что наши специалисты работали с ним профессионально и успешно. А его претензии в адрес воспитателей... Если они есть, пусть подает заявление в следственные органы на конкретных людей, но не порочит всю систему в целом».

Система меняется

У Жанны Кульковой своеобразный конфликт интересов. Она руководила Областным центре диагностики и консультирования, когда его специалисты подтверждали Александру спорный диагноз. Сейчас у нее частная психологическая практика и статус общественного помощника уполномоченного по правам человека в Челябинской области. А в материалах суда — результаты проведенного ею недавно теста Векслера. Александр пришел к ней как обычный клиент, заплатил 1700 рублей за прием и получил заключение:

«Средний уровень интеллекта. ...Высоко развито социальное поведение… Высокие показатели устойчивости и произвольности внимания».

Ошибались ее подчиненные в 2000-е годы или она сейчас? Мог ли так успешно пройти тест человек с «легкой умственной отсталостью»? Жанна Кулькова, отдаем ей должное, от разговора не уходит и объясняет, что одно другого не исключает: «Тест показал уровень интеллекта Александра в границах нормы. Но надо понимать, что методика Векслера — лишь один из десятка основных психодиагностических методов, и часто его результаты не совпадают с итоговым клиническим диагнозом».

Тем не менее Кулькова признает, что семилетнему Александру первичный диагноз могли поставить ошибочно:

— Бывает, что первое обследование ребенка специалисты проводят в тот момент, когда он лишается родителей, когда его изымают из семьи. Резкое изменение социальной ситуации часто дает негативные сбои психологического состояния, приводит к устойчивым негативным поведенческим реакциям, которые при поверхностном знакомстве могут напоминать определенные симптомы психических расстройств.

Поэтому в последние годы, добавляет она, работа ПМПК изменилась. Специалисты настаивают на определенном адаптационном периоде, чтобы ребенок успокоился, пережил резкие изменения в своей жизни — только после этого можно проводить комплексное исследование. Практикуется и наблюдение за ребенком в динамике, то есть не один раз на протяжении длительного времени.

В том, что характер работы ПМПК изменился, убедились и корреспонденты «РР», посетив Областной центр диагностики и консультирования. Ребенок, пришедший на комиссию, уже не «держит ответ» перед консилиумом специалистов — с ним работает один человек, остальные наблюдают за процессом из-за непрозрачного стекла. Это позволяет снизить уровень стресса.

— Если у специалистов остаются сомнения, какое заключение вынести, мы назначаем контрольное обследование не раньше чем через полгода, — поясняет заместитель директора Центра Марина Меркулова. — Кроме того, раз в несколько лет проводится обязательное плановое исследование. И если ребенок скорректировался, нарушение устранено, он переводится на общеобразовательную программу и учится в обычной массовой школе.

— Практика последних лет — детям дошкольного возраста такие серьезные диагнозы, как умственная отсталость, выставляются крайне редко, — уверяет Елена Зайнулова. — Детям всегда дается шанс. Детская психика достаточно подвижна в этом возрасте, и хорошая коррекционная работа, адекватная медикаментозная поддержка могут вывести ребенка на достаточно неплохой уровень.

То, что перемены происходят, признают и независимые специалисты.

— В 2006 году государство официально декларировало, что оно хочет, чтобы дети жили в семье, был объявлен приоритет семейных форм устройства, — объясняет Наталья Степина. — Специальное постановление правительства № 481 «О деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей…» 2014 года наконец-то признало, что любое детское учреждение является временным местом размещения детей и основная его цель — устроить их в семью. Все детские дома должны реформироваться, превратиться в центры содействия семейному воспитанию.

Это дало результаты — число сирот, не устроенных в семьи, сократилось за последние годы со 186 до 48 тысяч (см. график).

Приемные родители более ревностно относятся к правам ребенка. Тем более что положения об инклюзивном образовании, закрепленные в 2012 году законодательно, дают им больше возможностей. Теперь, даже если у ребенка есть легкая форма умственной отсталости, он может учиться в инклюзивном классе обычной школы и даже по программе обычной школы. Решение за родителями или другими законными представителями.

— ПМПК с их рекомендациями, которые раньше воспринимались как приказы, стали играть меньшую роль в судьбе ребенка, перестали быть всесильными, — констатирует Наталья Степина.

Не повезло родиться в «XIV веке»

А что же случай Александра? Специалисты, по сути, признают, что ему просто не повезло родиться на пару десятков лет позже. Формально и в 1990-е, и в 2000-е у руководителей сиротских учреждений были все возможности, чтобы сменить диагноз успешному ребенку. Но они ими практически не пользовались.

Александр утверждает, что многие воспитанники интерната, став совершеннолетними, сняли диагноз «умственная отсталость»

— Если законный представитель ребенка видит, что ребенок развивается, стал лучше справляться с учебной программой, то в любой момент его можно привести на ПМПК [для корректировки диагноза], — объясняет Елена Зайнулова. — В школе-интернате № 9 тоже знали это. Если они видели, что этот ребенок (Александр Смольников. — «РР») — звездочка в классе, интеллектуально более развит, чем другие дети, в первую очередь следовало обратиться в ПМПК.

Следовало, но не обратились. Более того, согласно документам личного дела, впервые для подтверждения диагноза сотрудники интерната отправили Александра на ПМПК только в 2007 году — через шесть лет после того, как он в интернате появился.

Та же Жанна Кулькова, признавая возможность ошибочного диагноза, считает исковые претензии Смольникова необоснованными:

— По большому счету новые принципы работы специалистов ПМПК возникли гораздо позже, чем разворачивалась история Александра. И его претензии слегка напоминают претензии к Минздраву по поводу гибели людей от чумы в ХIV веке.

— То есть Александру не повезло, что он жил в этом «ХIV веке»?

— Скажем так: получается, что именно такие ситуации, работа с такими детьми, как Александр, вывела нас на необходимость проводить обследование общего интеллектуального развития детей, руководствуясь другими принципами, используя другие методы.

Признавая, что в прошлом система была неидеальна, врачи и органы опеки не готовы признать ошибки в отношении конкретного человека. Поэтому в суде юристы ответчиков отстаивают позицию, согласно которой Александра поместили в школу-интернат обоснованно. Очередное заседание суда назначено на конец сентября.

За счет чего уменьшается число детей-сирот

Формы семейного устройства детей, оставшихся без попечения родителей*

Сколько детей нуждается в устройстве в семью

Численность детей, состоящих на учете в государственном банке данных о детях, оставшихся без попечения родителей, (тыс. чел.)

Фотографии: Из личного архива Александра Смольникова

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Как поднять иммунитет Как поднять иммунитет

Что все-таки делать, чтобы болеть как можно реже?

Лиза
«Токсичные» деньги. Три вопроса, которые нужно задать инвестору «Токсичные» деньги. Три вопроса, которые нужно задать инвестору

Что делать, чтобы не связаться с недобросовестным инвестором

Forbes
Лайкнул – в тюрьму Лайкнул – в тюрьму

Лайкнул – в тюрьму. Зачем нужно штамповать дутые дела за «экстремизм» в соцсетях

Русский репортер
Человек года. Артем Дзюба Человек года. Артем Дзюба

Человек года. Урок футбольной жестикуляции от Артема Дзюбы

GQ
Чудо без фотошопа Чудо без фотошопа

Художник, который каждый кадр превращает в аншлаговый спектакль

StarHit
«Рок — это бегать по крышам в 44 года» «Рок — это бегать по крышам в 44 года»

В этом году группа «Ночные снайперы» отмечает юбилей — 25 лет со дня основания

OK!
Петр Авен: «Зарабатывать деньги — очень увлекательное занятие» Петр Авен: «Зарабатывать деньги — очень увлекательное занятие»

О том, почему мечтам о светлом будущем в 1990-х не суждено было сбыться

Esquire
Раскрывая тайны Раскрывая тайны

Шоу-кар Renault Arkana приятно удивил

Quattroruote
Первые откровенные съемки юной Кейт Мосс, Анджелины Джоли и других звезд Первые откровенные съемки юной Кейт Мосс, Анджелины Джоли и других звезд

Раритетные съемки наших любимых знаменитостей

Cosmopolitan
С отличием С отличием

В чем сила и слабость неравных браков и почему противоположности притягиваются

Добрые советы
Пять главных неприятностей ОСАГО Пять главных неприятностей ОСАГО

Пять главных неприятностей ОСАГО

АвтоМир
Дело самозванцев. Как распознать псевдофраншизу Дело самозванцев. Как распознать псевдофраншизу

Как отличить недобросовестных предпринимателей от настоящего франчайзинга?

Forbes
5 книг про авиацию 5 книг про авиацию

5 книг про самолеты, ракеты, дирижабли

Популярная механика
Арам Аракелян Арам Аракелян

Агрегатор такси «Ситимобил» борется с монополией «Яндекса»

GQ
Топливные виражи: к чему приведет повышение акцизов Топливные виражи: к чему приведет повышение акцизов

Топливные виражи: к чему приведет повышение акцизов

Forbes
Психолог Александра Сандомирская: И ваши дети могут стать бездомными Психолог Александра Сандомирская: И ваши дети могут стать бездомными

Что нужно сделать, чтобы бездомных стало меньше

СНОБ
Резюме через Атлантику: как понравиться американскому работодателю Резюме через Атлантику: как понравиться американскому работодателю

Большие и маленькие компании по-разному набирают сотрудников

Forbes
Ссоры в семье – это нормально Ссоры в семье – это нормально

Интервью с Алексеем Гуськовым

Добрые советы
10 фактов о гранёном стакане 10 фактов о гранёном стакане

Производство советского гранёного стакана было запущено в 1943 году

Maxim
14 мест в Нью-Йорке, которые обязательно нужно посетить 14 мест в Нью-Йорке, которые обязательно нужно посетить

Куда в Нью-Йорке непременно стоит заглянуть

Vogue
Свет Светланы Свет Светланы

Балерина Светлана Захарова — прирожденный лидер

OK!
12 непривычно хороших российских фильмов, которые стоит посмотреть 12 непривычно хороших российских фильмов, которые стоит посмотреть

Люди говорят, что русское кино — трэш, ад и фейспалм, но это неправда

Maxim
Будь на стриме Будь на стриме

Как стриминговые сервисы убили музыкальный бизнес и открыли новых звезд

Esquire
Спесцвязь для силовиков: зачем ведомствам своя сотовая сеть Спесцвязь для силовиков: зачем ведомствам своя сотовая сеть

В России может быть создана сеть беспроводной связи для ведомств и спецслужб

Forbes
Крепкий фундамент: зарубежная недвижимость участников списка Forbes Крепкий фундамент: зарубежная недвижимость участников списка Forbes

От Тель-Авива до Новой Зеландии — где покупают дома богатейшие бизнесмены России

Forbes
Секс и каннибализм: зачем животные поедают партнеров для спаривания Секс и каннибализм: зачем животные поедают партнеров для спаривания

Что, если ваш партнер вдруг захочет откусить вам голову?

Популярная механика
6 фактов о показе Burberry в Лондоне 6 фактов о показе Burberry в Лондоне

Самое важное, что нужно знать о дебюте Риккардо Тиши в новой должности

Vogue
10 вещей о Карле Лагерфельде, которых вы не знали 10 вещей о Карле Лагерфельде, которых вы не знали

10 вещей о Карле Лагерфельде, которых вы не знали

Esquire
11 фактов об 11 сериях «Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона», сэр 11 фактов об 11 сериях «Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона», сэр

Мы расскажем тебе даже про овсянку, которую ел Никита Михалков

Maxim
Чем полезно чувство обиды? Чем полезно чувство обиды?

Затаенная, горькая, смертельная… Она накрывает нас с головой и грызет изнутри

Psychologies
Открыть в приложении