Почему мы так нетерпимы к чужому мнению?
Чуть что не так нам сказали, мы хлопаем дверью или отправляем виртуального собеседника в бан. Мы не желаем терпеть, когда чужое мнение не совпадает с нашим. И если не удается переубедить оппонента, наши дороги расходятся надолго, а то и навсегда. Кажется, это чисто российская черта — нетерпимость к иной точке зрения. Психолог Ирина Богораз объясняет, откуда эта особенность.
«Если сравнивать российское пространство с Европой и Америкой, то нетерпимость к иному больше свойственна россиянам, — считает психолог Ирина Богораз. — Исторический аспект дает о себе знать: советское прошлое оттянуло вход в демократию и индивидуализацию на многие десятилетия. В Европе развитие индивидуальных черт характера началось гораздо раньше, чем у нас. Наш опыт совсем свежий — отсчет ведется с 1985-1990 годов. Первые индивидуалисты на постсоветском пространстве — поколение тех, кому максимум 25 лет. Остальные приучены к тому, что «Я» — последняя буква алфавита, воспитаны на коллективизации».
Не могла на нас не отразиться и история, когда те, кто мыслил не как все, уничтожались. Даже сейчас, считает эксперт, официально у нас демократия. Но по-прежнему между строк существует правило «как должно быть», а не «как хочу я».
«Я сравниваю систему образования в России и Англии, где сейчас учатся мои дети. Даже в платных российских школах учителя старой закалки в возрасте 50-60 лет транслируют модель давления и подчинения. «Я тебе так сказала, исполняй», даже если форма смягчена словом «пожалуйста». Учитель не равен ученику. В английской школе и университете учитель встает в равную позицию с учеником. Контакт построен на вопросах: «А как бы ты хотел? Чем тебе помочь? Что у тебя не получается?» То есть базово абсолютно разные подходы. Сколько времени должно пройти, чтобы и у нас учитель стал относиться к ребенку как к личности?» — размышляет психолог.
Есть и иная крайность: после стольких лет непринятия личности как базовой ценности вдруг проявление личности прорвалось через плотину. Может быть, неприятие другого — это противодействие этой крайности «индивидуальности без границ»? Ведь даже матери не принимают на все 100% своих детей. Так зачем же ждать от чужих взрослых людей безоговорочного принятия?
Требовать или просить?
«Мы все хотим быть принятыми, хотим нравиться во всем своем многообразии плюсов и минусов. Особенно это касается тех, кому от 35 лет и выше. По большей части это те, кто недополучил безусловной материнской любви в детстве. Те, кому за 35, — «дефицитарники», — поясняет психолог. — И мы хотим восполнить эмоциональный дефицит от других. Иногда мы не просим, а требуем, как требуют грудные дети. Они не умеют пока иначе сообщать матери о том, что голодны, что им холодно, мокро или больно. Они требуют с помощью крика — это их язык на данном этапе. И часто добиваются своего. Когда то же самое требование происходит во взрослой жизни, человек как будто регрессирует. И это выглядит для окружающих странно. Одно дело, когда он это делает в кабинете психотерапевта, а другое — с близким или с чужим человеком в соцсети. Надо быть готовым к тому, что в таком формате его не примут».