Maxim

Наш доброволец решился на операцию по пересадке бороды! Вот как это было...

Борода сейчас в тренде. Но что делать тому, у кого она не растет? Герой нашего материала нашел ответ!

Пожалуй, эту историю стоит начать с подростковых комплексов. По крайней мере, мо­ему психологу это точно понравится. Итак, в 14 лет я не пользовался успехом у одноклассниц. У меня были веснушки и торчащие уши, на физкультуре стоял в самом конце шеренги по росту и безбожно шепелявил. И да, бороды у меня не было уже тогда.

Потом я стал, как говорят сейчас, работать над собой. Накачал широкие плечи, научился звонко выговаривать слово «жопа» и другие менее важные слова с шипящими согласными. В 16 лет у меня появилась девушка, в 18 — работа, в 20 — машина, в 22 — ребенок. Оказалось, что размер собственных ушей не так важен, как умение развешивать лапшу на чужих. Жизнь, в общем, наладилась. За исключением того, что у меня все так же не росла борода.

Прошло двадцать лет с выпускного вечера. Мир достаточно прост: я уже почти понял, где хочу работать, с кем жить, какой спорт люблю и за кого голосую. Побывал в Токио и в Омске, на концерте «Металлики» и в СИЗО Одинцово. Вырастил боевого гнома 37-го уровня и понял, что считать количество женщин — глупо. Словом, жизнь вполне удалась, если не учитывать одного маленького нюанса. Жиденького, я бы сказал, нюанса. Такого, что лучше бы уж и совсем не вырастал, чем такими кустиками.

Что самое обидное, у меня было полным-полно волос как раз там, где они совершенно не нужны, — ниже подбородка. Шею приходилось регулярно и мучительно брить, сетуя на судьбу. Впрочем, и лицо нужно было брить ежедневно. Когда Джейсон Стейтем не бреется три дня, у него образуется щетина для постера фильма «Перевозчик». У меня же после трех дней небритости на лице было нечто напоминающее не то неуклюжие попытки школьника взять «Жиллетт» в первый раз, не то результат радиационного облучения.

В общем, неудивительно, что однажды мне пришла в голову мысль: а почему бы часть вот этих волос с шеи не переместить вот на эти проплешины на щеках? Ну логично же?

Логично, и мысль эта пришла в голову не только мне: операции по пересадке бороды делают во всем мире, в том числе и у нас. Однако уже после пары минут исследования рынка становится ясно: нужно ехать в Турцию. Турция и пересадка бороды все равно что Тула и самовар. Так сложилось исторически. Во-первых, именно здесь есть огромный спрос. Как и у большинства мусульманских народностей, у турков борода — главный половой признак. И дело даже не в успехе у женщин: без бороды на Востоке сложно делать серьезный бизнес. Поддерживают спрос и соседи: саудиты, иракцы и так далее. Во-вторых, как ответ на этот спрос в Турции сложилась развитая индустрия пластической хирургии, трансплантологию преподают в мед­университетах. Аналогично, к примеру, в Таиланде развилась трансхирургия. Хочешь поменять пол — едешь в Таиланд. Хочешь пол подчеркнуть — едешь в Турцию.

По тем же причинам в Турции такая операция обойдется дешевле. Настолько, что оправдает и перелет, и отель. В Москве за пересадку одного графта (участок ткани с волосом) берут по 3 евро, а в Турции — 1 евро.

Выбрать турецкую клинику было непросто: сейчас на рынке предложение уже очень широкое. Я искал отзывы на форумах, смотрел на соотношение «цена графта / красота сайта» и т. д. Самое главное в клинике, конечно, имя хирурга. Тут есть хитрость: если доктор очень крутой, то он в конце концов открывает собственную клинику, где работает уже не в операционной, а в кабинете босса. В общем, не так-то просто попасть на пересадку к хорошему доктору, который уже не ассистент, но еще и не владелец клиники.

После тщательных поисков выбор сужается до нескольких фамилий: Озгюр, Корай, Кессер, Чолак. Я выбрал Айхана Чолака, который сейчас работает в Анталье, в одной из клиник сети Fuetur, и написал письмо. В Fuetur, что приятно, держат специального русскоговорящего человека, с которым я обсудил все нюансы и назначил дату. Мне хотелось попасть в Анталью в определенный весенний период, когда на море уже тепло, а в горах еще снег. С датами у Чолака было сложно, я даже просил назначить операцию на воскресенье. Но в итоге дата нашлась (кажется, кто-то не смог приехать), я перевел деньги на счет клиники и купил билет на начало марта.

На всякий случай уточню: в Турцию по-прежнему спокойно летают регулярные рейсы «Аэро­флота», «Пегасуса», «Турецких авиалиний» и других компаний, а визу бесплатно выдают на границе. Российские санкции запретили лишь продажу организованных туров.

Мне назначили дату операции, но я решил прилететь в Анталью на неделю раньше. Здесь все еще дешевый шопинг (лира-то упала по отношению к доллару почти как рубль), вкусная ракия и божественная пахлава. А главное — в марте здесь можно утром покататься на сноуборде (очень рекомендую ехать не в Саклыкент, а чуть дальше, в Давраз), а вечером искупаться в море. Таких мест в мире не так много.

— С какой целью вы выезжаете в Турецкую Республику?
— Кататься на сноуборде.
— Надолго?
— На два дня.
— С кем?
— Один.

По глазам пограничницы Кати вижу: во-первых, она мне не верит, во-вторых, я должен врать до последнего. Сегодня не тот случай, когда нужно быть искренним. «Товарищ лейтенант, я еду в страну блока НАТО делать пластическую операцию по изменению внешности. Кстати, у вас в Шереметьеве удобные камеры для задержанных?» Одинокий мужчина, летящий в Анталью в начале марта, вызывает массу подозрений у российских пограничников, но не удостаивается и взгляда от турецкого: тот шлепает штамп в мой паспорт, даже не поздоровавшись.