Можем ли мы деградировать обратно в обезьян?
Может ли очень старый человек однажды превратиться в обезьяну? Разве что в литературных фантазиях, но это будут такие фантазии, у которых имеется некая научная основа.
«Зародыш обезьяны, которому хватило времени вырасти, — наконец выговорил Обиспо. — Просто замечательно! — Его опять разобрал смех. — Вы только поглядите на его лицо! — едва вымолвил он, указывая за решетку. Из глубоких глазниц над спутанными волосами, покрывавшими челюсти и щеки, смотрели голубые глаза. Бровей не было; но под грязным, морщинистым лбом проходил широкий, словно полка, костяной выступ».
Эти строки из романа знаменитого английского писателя Олдоса Хаксли «Через много лет» (After Many a Summer Dies the Swan) описывают встречу голливудского миллионера Стойта и его личного врача Обиспо с существом, которого некогда звали Пятым графом Гонистера. Стойт был одержим идеей преодоления смерти, и по его прихоти Обиспо пытался, исследуя животных-долгожителей, извлечь из них некий продлевающий жизнь экстракт. Также по ходу сюжета герои романа пытаются разыскать того самого графа, которому открылся секрет долголетия и который прожил уже 200 лет. Но их ждет разочарование: слишком долгая жизнь превратила аристократа в обезьяноподобное чудовище: смерть все равно наступила — если не для тела, то для человеческого «я».
Они не хотели взрослеть
Вряд ли Олдосу Хаксли удалось бы сотворить такой сюжет, не родись он в семье, давшей миру несколько известных британских биологов. В частности, его родной брат Джулиан Хаксли (1887−1975) был одним из творцов современной синтетической теории эволюции, а также проявлял большой интерес к феномену неотении — включению в размножение онтогенетически недоразвитых, «детских», ювенильных форм живых существ. Это явление наблюдается в двух формах: замедление соматического развития при нормальном темпе полового развития (собственно неотения) и ускоренное половое развитие, которое при достижении половой зрелости останавливает развитие соматическое (так называемый прогенез). Одним из пионеров изучения неотении, а заодно и автором наиболее сенсационной гипотезы стал голландский корифей анатомии Луис Больк (1866−1930). Именно он обратил внимание на то, что новорожденный ребенок несет в себе черты, характерные для эмбриональной стадии развития у потомства человекообразных обезьян. Например, у младенца непропорционально большая голова, утрачен волосяной покров (что характерно для определенного этапа роста обезьяньих эмбрионов), и, наконец, в отличие от детенышей животных, новорожденный человек совершенно беспомощен, не обладает координацией движений и не может самостоятельно передвигаться. Наблюдения Болька привели к предположению о том, что человек есть ювенильная форма обезьяны: наши далекие предки приступили к размножению, так и не повзрослев, и тем самым сделали первый шаг по пути от животного мира к человеку. Именно этот мотив и лег в основу романа Олдоса Хаксли. Впоследствии идеи Болька развили такие известные биологи, как британец Гэвин де Бир и американец Стивен Дж. Гулд, а неотения стала рассматриваться как предпосылка одного из важнейших механизмов эволюции — педоморфоза.
Теория человека как неотенической обезьяны не отрицается и современной наукой, но механизм этого эволюционного скачка в наши дни не очень понятен и порождает множество спекуляций и гипотез. Некоторые психологи считают, что замедление соматического развития у детеныша обезьяноподобного предка человека диктовалось необходимостью продления срока, в течение которого малыш мог питаться материнским молоком. Нейробиологи видят в консервации ювенильной стадии (несросшиеся кости черепа у младенцев) возможность для более долгого развития и роста головного мозга.
Аксолотль-обманщик
Однако наиболее благодатным материалом для изучения неотении и педоморфоза стали хвостатые амфибии, в основном те, которых называют саламандрами). В своем развитии они не завершают метаморфоз и сохраняют в целом личиночную форму, но при этом размножаются. Классический пример — аксолотль-амбистома. Аксолотль — личиночная форма живущей в Центральной Америке амфибии Ambystoma mexicana, а амбистома — собственно взрослая форма. Аксолотля европейцы узнали еще со времен конкистадоров — этих существ с будто бы улыбающейся физиономией привозили из Мексики. Веками их держали в европейских аквариумах в полной уверенности, что это вполне сформировавшееся земноводное. Однажды в 1863 году шесть аксолотлей были доставлены в парижский Сад растений, где их поместили в некий водоем. Каково же было удивление известного французского зоолога Огюста Дюмериля, когда вместо одного из аксолотлей он обнаружил в водоеме хвостатое земноводное типа саламандры. Ведь прежде аксолотля и амбистому считали представителями не только разных видов, но и родов. Именно со времен этого открытия к неотении вообще и к проявлению этого явления у земноводных обращено особое внимание биологов.
В Америке было обнаружено еще несколько видов амфибий, существующих только в личиночных формах. Обитающий в Южной Европе протей также, как выяснилось, является неотенической личинкой неких древних амфибий. В этой связи интересно, что долгое время за отдельный вид рыб принимали лептоцефала, который представляет собой не что иное, как личинку речного угря, — она путешествует от места вылупления из икринки в Саргассовом море до устьев пресноводных рек, где превращается во взрослую рыбу.