Мастерица словесного беспредела. К столетию кинокритика Полин Кейл, которую боялcя и уважал весь Голливуд
Сегодня, 19 июня, исполняется 100 лет со дня рождения женщины, которую принято называть одним из самых одиозных кинокритиков эпохи. Forbes Woman рассказывает о судьбе Полин Кейл, которая могла одной рецензией как уничтожить карьеру великих режиссеров, так и создать новых звезд кинематографа.
В книге «Полная история американской кинокритики» есть точная дата смерти профессии: 2006 год. Это был год запуска сервиса Twitter, а также год, когда печатные издания начали избавляться от кинокритиков, потому что необходимость в человеке, который анализирует кино, отпала с появлением социальных сетей. О кино стали писать все, вне зависимости от образования, опыта и умения. Аналитика уступила место мнениям. Но когда-то профессия кинокритика была невероятно престижной. Американские авторы, уезжая на Каннский фестиваль, жили в пятизвездочных отелях, тогда как сейчас представители прессы снимают квартиры на несколько человек.
Когда-то критики могли уничтожить фильм или напротив нанести на карту имя нового режиссера, но сейчас порой прокатчики диктуют профильным СМИ, как рассказывать об их фильмах. Когда-то кинокритиков боялись даже самые большие режиссеры. В фильме Рона Ховарда «Уиллоу» есть злобный генерал Кейл — так своеобразно отметил свое отношение к кинокритику Полин Кейл сценарист картины Джордж Лукас, чьи «Звездные войны» она разнесла в журнале The New Yorker. Уникальный, одиозный автор — 19 июня ей исполнилось бы 100 лет. Наша героиня жила в то время, когда попасть в профессию было непросто, но еще труднее было остаться. Постоянный кинообозреватель Forbes Татьяна Шорохова вспоминает, как писала о кино Кейл, и почему так больше не пишут.
Дочь фермера
Полин Кейл, рожденная на птицеферме в июне 1919-го, не могла даже мечтать о том, что однажды будет вершить судьбы титанов кино — от Орсона Уэллса до Мартина Скорсезе и Фрэнсиса Форда Копполы. Пятый ребенок и третья дочь польских иммигрантов, она начала рано ходить в кино, куда ее брал с собой отец-фермер, обожавший фильмы. «Мой отец был прелюбодеем, агностиком, киноманом и республиканцем», — напишет она потом.
Среди самых ярких детских воспоминаний Полин были картины с Биби Дэниелс, где она играла остроумную флаппершу (как в 1920-х называли эмансипированных девушек), комедии «Ножки за миллион долларов» (1932), «Обезьяньи проделки» (1931) и «Утиный суп» (1933) с братьями Маркс. Впоследствии Полин сказала: «Знаете, все говорят о золотом веке кино, как будто он пришелся на конец 1930-х или на 1940-е. Но в большинстве этих фильмов не было ничего личного и захватывающего. Все они были продуктами студий. Конечно, довольно развлекательными. Но никто, за редким исключением Престона Стерджеса и пары удачливых одиночек, не обладал индивидуальностью фильмов 1970-х».
Из-за Депрессии семье Кейл пришлось продать ферму и переехать в Сан-Франциско. Девочке было восемь лет, она усиленно налегала на книги — и став подростком, испытывала трудности на свиданиях с мальчиками. Причиной тому были расхождения во вкусах — она могла смеяться во все горло на фильме, не скрывая своего удовольствия, не вписываясь в стандарты типичной американской скромницы. Она закончила университет в Беркли с философской степенью, но так и не обзавелась сколь бы то ни было серьезной работой. Полин трижды была замужем, родила дочь и подрабатывала копирайтером, продавцом в книжном, поваром и швеей. До 34 лет Полин Кейл кинокритикой не занималась.
Огни рампы и звуки музыки
Поворотный момент карьеры Кейл достоин сюжета в кино. В 1953 году они с подругой сидели в кафе Сан-Франциско и спорили о фильме Чарли Чаплина «Огни рампы». Их разговор услышал редактор журнала City Lights и предложил написать рецензию на картину. Подруга отказалась, а Полин сдала небольшой текст, который озаглавила Slimelight (в оригинале фильм называется Limelight), что можно перевести как «Мутные огни рампы». В нем был такой пассаж: «В темноте театра после выступления балерины герой говорит ей: «Дорогая, ты истинный артист», и акцент делается на его глазах, на глубине его чувств. Не потому ли Чаплин не разговаривал на экране до позднего этапа своей карьеры, что у него нет драматического чутья языка? Он говорит неустанно и высокомерно».
«Существуют мужчины, чьи представления о любви настолько скучны, что задумываешься: если это любовь, тебе точно нужно что-то другое»
Для современного читателя тексты Кейл покажутся странными. Здесь нет привычного описания сюжета, много ее собственных мыслей, рассуждений, а иногда и вовсе монолог о соседях по залу. Но при этом рассказывая о кино, Полин делала это с большой страстью — эмоции как будто переполняют ее, поскольку именно этого она и ждала от кинематографа: ярких впечатлений. «Фильмы не снимаются камерами, хотя похоже, что многие так и делаются, ровно как и диалоги порой звучат, будто написаны печатными машинками. Искусство — величайшая игра, главная форма развлечения, поскольку игра раскрывается перед тобой, когда ты в нее играешь. И есть только одно правило: удивите нас! Во всех видах искусства мы ищем то, что раньше не испытывали. Существуют мужчины, чьи представления о любви настолько скучны, что задумываешься: если это любовь, тебе точно нужно что-то другое».
Эти слова стали одной из первых эротических метафор в карьере Кейл — они относились к эссе «Есть ли лекарство от кинокритики», опубликованному в британском журнале Sight & Sound. Позже она будет часто использовать сексуальные намеки в своих текстах. Полин не чуралась полемики с другими авторами — она постепенно входила во вкус, громя авторитетных американских (и английских) коллег. О маститом критике Дуайте МакДональде из Esquire Полин писала так: «Всегда читаю его, хотя и не считаю великим кинокритиком или даже хорошим, хотя у него неплохо получается писать про библейские эпики. Мне кажется, он прекрасный человек, но прекрасный человек это не профессия».