В зоне риска
Страшные последствия экологической катастрофы в Норильске, хроники жизни ковидного госпиталя в пик пандемии, будни российского психоневрологического интерната, массовые убийства и войны – обо всем этом регулярно пишет 33-летний специальный корреспондент «Новой газеты» Елена Костюченко. О том, как мечтавшая петь девочка из Ярославля превратилась в главную звезду честной российской журналистики и чего ей это стоило, Лена рассказала Harper’s Bazaar
Кем вы хотели стать в детстве?
Я довольно долго шла к тому, чтобы стать певицей. Занималась в музыкальной школе, участвовала в вокально-эстрадном ансамбле, ходила по репетиторам. Но лет в 12 поняла, что у меня нет таланта. Какие-то данные были, но очень средненькие, а хотелось прямо петь-петь-петь. Пришлось переориентироваться.
И тогда вы задумались о журналистике?
Нет, просто решила, что окончу какой-нибудь филфак, пойду в школу учительницей, а в свободное время буду писать книгу. В старших классах вместо уроков труда мы могли выбрать начальную профессиональную подготовку. Вот там была тележурналистика и печатная, на которой пообещали платить за каждую опубликованную статью. Мы тогда довольно бедно жили, я подрабатывала мытьем полов, поэтому подумала, что быть журналисткой, наверное, приятнее, чем уборщицей.
И даже поступили на дневное отделение в МГУ.
Да, я решила, что мне нужно в Москву, когда случайно – еще в Ярославле – купила «Новую газету». Прочитала в ней статью Анны Политковской про детей, которые выросли между двумя чеченскими войнами, и поняла, что совершенно ничего не знаю про свою страну. А еще – что то, чем занимаюсь я, никакая не журналистика. И если уж писать, то вот так. Только ради этого я поступила на журфак и переехала в Москву.
Помните, с чем пришли в редакцию «Новой»?
Там была странная история. На первом курсе я заняла призовое место в поэтическом конкурсе, в жюри которого сидел Олег Хлебников, возглавлявший в газете отдел культуры. Я смотрела на него и не могла глаз оторвать. Он, видимо, это заметил, подошел ко мне и спросил, хочу ли я к ним. Я ответила, что очень! Олег Никитьевич меня привел и представил Нугзару Кобаевичу Микеладзе, великому главному редактору, который умер в 2015-м.
Какую тему вам доверили первой?
Меня взяли стажером и сразу отправили к Басманному суду, где тогда шел процесс Ходорковского. В Москве я еще совсем не ориентировалась, поэтому добралась до «Комсомольской», когда уже все разошлись. Начала приставать к оцеплению, к прохожим, расспрашивала, что они знают и думают. Нугзар Кобаевич мой репортаж прочитал и сказал: «Текст, честно говоря, говно. Но есть два хороших предложения, вот их мы и оставим». И добавил: «Завтра планерка в 11». С тех пор я начала безбожно прогуливать журфак.