И разгорится пламя!
Из запретной формы – в социально допустимую парадигму: как стала возможной подобная миграция гнева (а речь именно о нем) в современной жизни? И главное, зачем он нам нужен? Разбираемся вместе с психологами.
Современная жизнь выстроена вокруг культуры протестов. Та же новая этика – это переосмысленная и вытесненная агрессия поколения Z, а киберагрессия, вопреки усиленной модерации, просто переросла в новые формы: от жестких кровопролитных войн за добро в Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) и social justice warriors до насмешливого буллинга в формате вайнов над каким-то – недопустимым для конкретного пользователя – поведением людей (те же издевательские видео c хештегом #яжемать в TikTok, например). Но за всем этим стоит он – пятый грех в христианстве, один из пяти ядов в буддизме и третий круг Чистилища из «Божественной комедии» – гнев.
Около трех месяцев – на момент написания статьи – длились массовые волнения и беспорядки в США, вызванные гибелью афроамериканца Джорджа Флойда и агонией движения #BlackLivesMatter. Пожалуй, такого уровня насилия и агрессии западный мир не видел уже полвека – а именно с 1968-го. Пересказывать историю целиком не имеет смысла, вспомним только один «говорящий» кейс: 53-летний ветеран ВМС США Кристофер Дэвид лишь хотел убедиться, что полиция и впрямь разгоняет митингующих особо жестоко, и просто подошел к кордону с вопросом – и оказался в больнице со сломанной рукой и сотрясением мозга. Чем это было вызвано? «В определенном смысле в основу самого американского общества был заложен расизм, социальное неравенство, сегрегация – и эта система вроде бы четко регулировалась государством с отлаженной полицейской системой, – считает член-корреспондент РАО, доктор психологических наук, профессор факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова Галина Солдатова. – Парадоксально, что именно эта мощная система регуляции оказалась тем самым триггером, который так активизировал это движение. В то же время это, конечно, не единственный триггер – чего только стоит коронакризис со всеми своими последствиями. Но есть еще целый ряд причин, которые возникли не вчера. Например, политкорректность, которая, по мнению многих аналитиков, становится угрозой свободе слова и превращается в цензуру, что формирует атмосферу нетерпимости к иным мнениям, пристрастие к публичному унижению, требование однозначности нравственной оценки по многим вопросам. Все это способствует накоплению негативных эмоций у самых разных слоев населения, среди которых центральной становится такая базовая эмоция, как гнев. Он может открыто выражаться и быть вызван, например, обидами, болью, неправильными или несправедливыми поступками окружающих, гнев накапливается, порождает агрессию и выливается в серию ожесточенных стычек и выступлений. Причем он может быть реакцией не только пострадавшей стороны. И тут все не так просто. Гнев может маскироваться вторичными «социализированными» эмоциями, например стыдом, который часто вытесняется и демаскирует эмоцию гнева. А это значит, что возникает, как говорят психотерапевты, «ловушка чувств»: устойчивая последовательность стыда и гнева – гнев от стыда, стыд от гнева. Я изучала эти процессы в межэтнических конфликтах – как и на межличностном уровне, это ярко проявляется и в межгрупповых отношениях. И это одна из причин, которая может определять постоянную готовность сторон к возобновлению конфликта».
Еще в 1915 году психофизиолог и номинант на Нобелевскую премию Уолфред Брэдфорд Кеннон в монографии «Телесные изменения при боли, голоде, страхе, гневе» описал реакцию: «замри-беги-дерись-сдавайся», на которой основана его (до сих пор не опровергнутая) концепция «бей или беги». Если коротко, то смысл в том, что ярость или страх вызывают у людей однотипные состояния, которые позволяют эффективнее реагировать на внешние угрозы. Кстати, эти же реакции возникают и при асфиксии, например.