Кинетические скульптуры Чарли-Анн Кобдак
Когда впервые смотришь на механизмы, созданные Чарли-Анн Кобдак, долго думаешь, какое отношение имеют названия работ к их содержанию. А потом внезапно улавливаешь то ли тонкую иронию, то ли общее настроение механизма – и все встает на свои места. Просто у машин Чарли-Анн есть сюжет – как он бывает в фильмах и книгах.
Чарли-Анн Кобдак ушла «в свободное плавание» не так давно — в 2009 году. По сравнению с художниками, которые живут своим творчеством в течение четверти века или более, — это достаточно скромно. Но первые кинетические скульптуры Чарли-Анн делала еще в конце 1990-х — просто в качестве хобби. Она работала графическим дизайнером и на досуге занималась любимым делом — возней с шестеренками, приводами, металлическими каркасами. А потом увлечение — как это часто бывает у скульпторов-кинетистов — переросло в профессию.
Основной материал художницы — всякие антикварные детали и предметы, добываемые ею на блошиных рынках или сетевых аукционах. Старые граммофоны, велосипедные колеса, посуда, детали различных механизмов — все это складывается в стройные системы и обретает вторую жизнь. Впрочем, подобный жанр достаточно популярен среди кинетических мастеров — мы не раз писали о художниках, спасающих красивые вещи от печального конца. При этом Чарли-Анн с иронией назвала бренд, под которым работает, LowTech Instruments, то есть, в противоположность хайтеку, «низкотехнологичными устройствами». Ирония — по отношению к себе, к героям своих работ, к зрителю — пронизывает все творчество немецкой художницы.
Критика находит в скульптурах Кобдак отсылки к Жану Тэнгли (впрочем, они видны невооруженным взглядом), к Марселю Дюшану, к фотографиям Мана Рэя, графике Владимира Татлина и Александра Родченко, авангардным работам Ласло Мохой-Надя. Отчасти ее механизмы напоминают вечные двигатели и машины времени, какими их могли представлять себе люди XIX века. В какой-то мере это справедливо — работы Чарли-Анн переносят зрителя в совершенно другой мир.
Мелкие детали
С первого взгляда скульптуры Чарли-Анн Кобдак кажутся бессистемным нагромождением колес, приводных ремней, динамиков, фонариков, чайников и прочих плохо сочетающихся между собой предметов. Но потом оказывается, что сюжетообразующими являются именно мелкие детали, которые сперва-то и разглядеть непросто. Вот, например, какие элементы играют основную роль в скульптуре Die Tschaikowskymaschine («Машина Чайковского», 2011)? Вряд ли огромные велосипедные колеса или приводные шестерни. Но если мы присмотримся, то найдем на различных частях механизма целый ряд непосредственных отсылок к великому композитору. На самой верхней точке вращается, кружится балерина из «Лебединого озера», чуть дальше подпрыгивает Щелкунчик в красном камзоле, по ободу одного из колес маршируют оловянные солдатики, в самом низу идут по кругу маленькие белые мыши — и т. д. Герои Чайковского словно облепили алогичный механический прибор неясного назначения, и зритель внезапно чувствует в этих шестернях и колесах… романтику. Точно среди них, как в шахматном автомате фон Кемпелена, прячется самый настоящий Петр Ильич, дирижирующий оркестром скрипящих спиц и шуршащих ремней. Звучащую во время работы музыку Чайковского механизм дополняет всеми своими визгами, скрипами и шипением —