«Больше всего смерти боятся те, кто не преуспел в жизни»
Экзистенциальный психотерепавт Ирвин Ялом — о том, что любовь и близость сильнее страха
Ирвин Ялом — легендарная личность: один из основателей современной экзистенциальной психологии, выдающийся психотерапевт и популярный романист. В свои 89 лет он продолжает принимать пациентов, консультировать терапевтические группы и делиться своим богатым опытом. Мы уже рассказывали о новой книге Ялома «Вопрос смерти и жизни», посвященной болезни и смерти его жены, известной писательницы Мэрилин Ялом. В связи с выходом книги на русском языке знаменитый психотерапевт принял участие в телемосте, организованном Московским институтом психоанализа, и ответил на вопросы читателей: что помогло ему пережить утрату, как важно быть открытым с пациентами и близкими, почему он никогда не страдал от профессионального выгорания и, конечно, в чем смысл жизни. Reminder публикует самое интересное из беседы.
— Почему в заглавии книги, которую вы написали вместе с женой, привычный порядок слов изменен: «Вопрос смерти и жизни», а не наоборот?
— Потому что все начинается со смерти моей жены, а завершается моей жизнью после ее смерти, моим личным опытом скорби. Первую половину книги мы написали вместе. Это была идея Мэрилин — написать вдвоем о ее болезни и приближающейся смерти. У нее была множественная миелома, с этой формой рака крови некоторым удается протянуть 10-15 лет. Но она перепробовала все, что можно, и ничего не помогало. Ее состояние быстро ухудшалось, конец был неотвратим. И она решила, что не хочет так больше жить. В некоторых штатах у нас разрешена эвтаназия при условии, что речь идет о неизлечимой болезни в терминальной стадии и поддержание жизни будет стоить пациенту невыносимых страданий. Пациент во время этой процедуры должен быть в сознании. Я и четверо наших детей были рядом с ней, когда она села на кровати и выпила смертельный коктейль через соломинку. Когда она перестала дышать, я поцеловал ее в лоб. Я никогда не забуду это ощущение: когда целуешь умершего и понимаешь, что его уже нет в этом теле. Сейчас я в каком-то смысле рад за нее, потому что она смогла уйти так, как хотела. Процесс написания второй части книги стал для меня целительным. Благодаря работе я смог продолжить самоанализ и сделать наблюдения, которые могут быть полезными для других людей, если они окажутся в такой же ситуации.
— Вы часто говорите, что есть связь между страхом смерти и ощущением нереализованности в жизни. Вы себя полностью реализовали. Значит, у вас этого страха нет?
— Страх смерти — экзистенциальный, он есть у всех. Это фундаментальное чувство. В рамках моих консультаций и терапевтической практики эта тема поднимается чаще других. Просто, у людей, которые прожили наполненную жизнь, страх смерти притупляется. Вообще, когда работаешь с людьми, которые страдают от неотступного страха смерти долгие годы, когда спрашиваешь, с чем это может быть связано, они, как правило, говорят о желаниях, мечтах и планах, которые им не удалось реализовать. Больше всего смерти боятся те, кто не преуспел в жизни, не смог полностью раскрыться. Но у меня, конечно, он тоже есть. Помню, много лет назад у меня была пациентка с раком груди. Когда у нее начались метастазы, я по ее настоятельной просьбе собрал психотерапевтическую группу для женщин с такой же болезнью. Все ее участницы были обречены. Они знали и я знал, что они умрут одна за другой. Но страх смерти испытывали не только они. За время работы в этой группе он усилился и у меня. Страх заразителен. После этого я сам несколько раз прошел курс терапии — это вообще очень важная часть жизни психотерапевта: если ты лечишь других, то и сам должен периодически лечиться. После смерти жены мне помогло то, что я стал перечитывать все книги, которые написал. И по мере чтения меня стало наполнять что-то вроде гордости за проделанную работу. И чем больше благодарности я испытывал к своему собственному труду, тем дальше отступал страх смерти.
— Что еще может уменьшить страх смерти?