Фрол Буримский
Нужна ли мода в эпоху обнуления? Конечно! Если в нее заложен сверхсмысл: возвращение к корням, личная ответственность и экологичность.
Мы до сих пор не понимаем, как он это делает, но факт есть факт: наш друг Фрол Буримский обладает талантом идеально совпадать со временем. Раз: он запустил кутюрный бренд Floret Lavr и стал одним из пионеров ответственного потребления в России, сделав акцент на возрождение ремесел, безотходное производство, индивидуальный подход (пошив исключительно на заказ!). Два: предчувствовал тренд на внутренний туризм. Коллекция весна-лето — 2020 «Каргополь» посвящена городу в Архангельской области, куда обязательно нужно отправиться каждому визуалу, чтобы оказаться в декорациях фильма Тарковского «Андрей Рублев» (гид прилагается!). Три: его дебют в качестве художника по костюмам в марте состоялся на сцене Мариинского театра — на вечере молодых хореографов был показан фрагмент из балета Максима Петрова «Игра» (премьера — осенью!). Учитесь видеть будущее у лучших!
Sustainability начинается с меня
Как ты решился на довольно отважный шаг — запустить не просто бренд, но бренд кутюрный?
Готовой одеждой я не стал заниматься потому, что в этом сегменте и без меня в мире царит совершенное разнообразие. Настолько, что мы уже не справляемся с его потреблением. Мне хотелось, чтобы каждая вещь имела свою историю, душу, жизнь, судьбу, а не сжигалась где-то нераспроданной, как это практикуют некоторые люксовые марки. Так я пришел к тому, что буду делать штучные изделия. А штучные изделия — это кутюр.
Давай разберемся в терминах: я думала, что кутюром тебя должна назвать Федерация Высокой моды Франции?
Я могу использовать термин «кутюр», но не статус «от кутюр», который действительно присваивает только Федерация. Получить его не так уж невозможно, но требует времени и усилий.
Почему тогда не ателье, например?
Ателье шьет по эскизам клиента, я же делаю сезонные коллекции, которые выполнены по всем законам кутюра — с индивидуальными примерками, сложными деталями вроде вышивки или кружева ручной работы и, конечно же, полностью ручным пошивом. К счастью, мы возвращаемся к подлинной моде 1950–1970-х — небольшим семейным производствам. Осознанный человек, каким является мой потребитель, больше не хочет платить за бирочку, он хочет платить за качество. Поверьте мне, все, включая первых лиц государств, которых я одеваю, но не могу назвать в силу конфиденциальности, прекрасно понимают, что творится в индустрии, обсуждают, что стало невозможно купить одежду из качественной ткани, что из магазинов исчезло ощущение сказки и мечты, присущее люксу. Это говорят люди, которые могут себе позволить любой бренд за любые деньги.
Мне кажется, слово «кутюр» пугает людей. Сейчас все подумают: ну понятно, опять какие-то заоблачные деньги — и перевернут страницу.
Нет! Главный челлендж марки — производить кутюр по цене готовой одежды. Кутюр — это вовсе не километровые шлейфы из тафты, не килограммы стразов. За этим словом скрывается глубина проработки коллекции и уникальное качество вещей — их можно передавать по наследству. Хрупкие и непродуманные предметы меня реально раздражают: одежда должна служить долго. Ткани и износостойкость — мой приоритет в связи с тотальной потерей качества у большинства брендов. Над моими заказами работают золотые руки России, я перед этими специалистами преклоняюсь. Наши портные, конструкторы, ювелиры, скорняки ничем не хуже лондонских или парижских. С ними просто нужно уметь находить общий язык. Кстати, со многими я сотрудничаю по принципу фриланса — это максимально удобная схема. Скоро откроется небольшое ателье в Москве, потому что мне стал нужен свой экспериментальный цех и шоурум. Раньше такой необходимости не было — мои клиенты живут по всему миру, и я не хотел брать на себя расходы по аренде, тратил эти деньги на построение коллекции, поиск профессионалов, материалы.
Твоя первая коллекция для Flor et Lavr — мужская. Держу пари, ее заказывали в основном женщины!
Не было никакой стратегии завоевать мужской рынок. (Смеется.) Это был чисто личный порыв — я соскучился по ладной и круто сделанной одежде. Вокруг стало так много худи, кроссовок и прочей уличной моды, что мне захотелось вернуться к элегантности. В итоге ко мне с заказами действительно обратились многие клиентки, захотевшие эти луки адаптировать под себя.
И поэтому весну-лето — 2020 ты сделал женской? А дальше что? Агендерная коллекция осень-зима — 2020–2021?
Ты совершенно права! В этом и прелесть независимой позиции: можно делать что угодно. Я даже думаю уходить от сезонности — не в плане расписания, две коллекции в год — это нормальный адекватный рабочий цикл, а в плане универсальности самих луков. Если посмотреть глобально, то устойчивое развитие и этичный бизнес никому не нужны. Люди должны покупать. Покупать объявленный модным слоган, цвет, силуэт. И мода находит не тренды, а новые точки для манипуляций: права женщин, права мужчин, права меньшинств, нацменьшинств, сексуальных меньшинств и так далее. Экология, глобальное потепление — всегда найдется тема, на которой будут зарабатывать огромные деньги. В профессиональных кругах все эти слова вызывают аллергию, многие модные редакторы делились со мной, что, когда они видят в письме слово sustainable, им хочется немедленно удалить этот имейл. Я не хочу быть частью этого процесса. Я лично отвечаю за свой продукт, и осознанность для меня заключается в понятии честности перед собой, моими сотрудниками и клиентами. Sustainability начинается с меня.
И как же ты ее поддерживаешь?
Я не произвожу и не крашу ткани, не заказываю больших партий, работаю со стоками. Если есть остатки, шью из них подушечку для ювелирки или упаковочный мешочек. Я использую антикварные крючки и пуговицы, советские крепдешины из Узбекистана, находки с eBay и парижских развалов: все это могло бы оказаться в мусорном ведре, но обретает новую жизнь и, я верю, придает моим вещам дополнительную душевность. Мужское пальто из первой коллекции я сшил из узбекского бархата, который ткется вручную по старинной технологии на очень узких станках — всего тридцать метров в уникальном исполнении и узоре. Однажды я придумал рукава из советского ковра, и, когда клиентка заказала лук, я распереживался, что не найду ткани такого же качества. Но мой конструктор смогла выкроить вторую пару рукавов, после чего сказала: «Фрол, остальное выбрасываем, остался маленький кусочек!» А я: «Нет!!! Из этого кусочка мы сделаем сумочку!»