Гвоздь, или Еще одна загадка человеческого мозга
Жизнь Леши разделилась на до и после того, как ему исполнилось пять лет. И всему виной обычный гвоздь
Это случилось много лет назад.
— Я обращаюсь к вам сейчас как к королеве на балу у Сатаны, — сказала женщина.
После данного вступления я, тогда еще молодой психолог, существенно напряглась. Это такой комплимент? Юмор? Издевка? Или еще что-то, мною категорически непонятое?
— Расскажите по существу, — суховато попросила я.
Женщина сидела на стуле, выпрямив спину. В кресле прямо напротив меня расположился ее сын, с явными признаками глубокой умственной отсталости или иного органического поражения головного мозга. Судя по размерам мальчика (оценить возраст по его лицу не представлялось возможным) ему было лет 10–12.
История женщины и мальчика оказалась глубоко трагической. Леша родился у молодых, совершенно здоровых родителей, абсолютно нормальным, с нетерпением ожидаемым и с любовью всеми родными принятым ребенком, и до пяти лет развивался, по словам невролога, безукоризненно, в соответствии со всеми возрастными показателями. Некоторые из них, по словам матери, он даже в своем развитии превышал, например, в пять лет уже умел считать в пределах десяти и читал простые предложения типа «мама мыла раму».
Дальше случилось несчастье. На даче у друзей трое мальчишек (Леша и двое сыновей хозяев, 5, 7 и 10 лет) тайком зашли в сарай и, поддерживая друг друга, полезли на верстак доставать с верхних полок что-то решительно им нужное для их мальчиковых созидательных игр (кажется, они собирались строить не то вигвам, не то крепость на дереве).
В какой-то момент маленький и довольно неуклюжий Леша на этом высоком верстаке не удержался (по другой версии кто-то из старших мальчиков перегрузил его уже добытыми с полок сокровищами) и навзничь упал на пол с большой высоты. Но самим этим падением трагическое невезение мальчика, увы, не исчерпалось. На полу сарая в этом месте лежала старая доска, из которой торчал кверху огромный ржавый гвоздь. И этот гвоздь воткнулся Леше прямо в голову.
Хозяйские мальчики испугались представившейся им ужасной картины до такой степени (как выяснилось потом, они почему-то сразу решили, что Леша умер и взрослые неминуемо обвинят их в его смерти), что убежали за пределы участка и спрятались в кустах в неглубоком овраге.
Только через некоторое время (никто потом так и не сумел выяснить, через какое именно) старший мальчик немного пришел в себя, выработал некий план и побежал на участок с рассказом о том, что они с братом «что-то давно Лешу не видели, а последний раз он вроде в сарай заходил».
Мобильных телефонов тогда не было, стационарного телефона в пределах поселка — тоже. Отец подхватил завернутого в одеяло Лешу на руки и все побежали к шоссе. Там они (бешено машущие руками и бросающиеся под колеса люди с ребенком на руках) почти сразу остановили машину и поехали в ближайший пригород, где по разумению остановившегося водителя была больница.
В пригородной больнице не сразу поняли, в чем дело («Упал? Головой ударился? Ничего, успокойтесь, мамаша, дети крепкие, у них, знаете, мозг в такой как бы жидкости плавает…»), а когда увидели и узнали про гвоздь, дежурный врач побледнел, велел готовить реанимацию и сразу побежал куда-то звонить.
Оперировали Лешу только спустя неделю, в Ленинграде, в больнице имени Раухфуса. Потом началось воспаление всех на свете мозговых оболочек. Потом некупируемые судороги. Потом еще одна операция… Надо ли перечислять?
В конце концов хирурги отступились и сказали: мозг существенно поврежден и на данный момент ребенок, увы, почти овощ, исключая судороги (до конца их убрать так и не удалось). Но знаете, у детского мозга есть всякие возможности восстановления… Пусть вас терапевт понаблюдает, и еще, знаете, лечебная физкультура…
Все думали, что Леша умирает. Неверующие родители от ужаса происходящего даже по чьему-то совету пригласили священника. Молодой и несколько какой-то хипповатый священник оказался умным человеком и сказал: не суетитесь, ребята, и не хороните сына прежде времени, все, однако, в руках Господа нашего, живем конкретно сегодня, благодарим и спать ложимся. А завтра будет день, и «будем делать посмотреть».