Узбекистан: от хлопка к атомпрому
Реформы президента Мирзиёева активизировали развитие промышленности в самой населенной стране Центральной Азии. Сумеет ли Узбекистан создать конкурентные в мире производства, обеспечив занятость и достаток миллионам сограждан, работающих за рубежом?
Постсоветский Узбекистан выделялся среди других государств бывшего СССР весьма дозированным и аккуратным внедрением рыночных принципов в работу экономики, сохранением значительного государственного сектора и административных инструментов хозяйствования, включая регулируемые цены на важнейшие товары (например, на хлопок и моторное топливо), а также довольно активными попытками проведения промышленной политики еще в 1990-е годы, когда в России или, например, в Казахстане свирепствовал ничем не ограниченный либерализм, а словосочетание «промышленная политика» было бранным.
Результатом такой политики был сравнительно умеренный спад ВВП: подушевой ВВП за 1991-1996 годы сократился на 27% (для сравнения: ценой российской шоковой терапии стал провал душевого дохода на 42%), затем последовал энергичный рост, который лишь тормозился, но не сменялся нырками в минус ни в разгар мирового финансового кризиса 20072009 годов, ни во время пандемии. За последние двадцать лет реальный ВВП Узбекистана вырос в 3,8 раза. У соседей, в Казахстане, — в 3,6 раза, в европейских постсоветских государствах динамика была скромнее: в Белоруссии ВВП вырос в 2,4 раза, в России — в 2,1 раза. По размеру экономики накануне пандемии Узбекистан был четвертым среди постсоветских стран — после России, Украины и Казахстана.
Очень бурным было и демографическое развитие страны. С момента последней советской переписи 1989 года население Узбекистана выросло почти в 1,8 раза, с 19,9 до 35,2 млн человек, а к середине нынешнего столетия превысит 50 млн. За тридцать лет плавно перевалила за половину и доля городского населения (51% на начало текущего года против 41% в 1989 году). Соседний Казахстан за последние тридцать лет прибавил в численности всего три миллиона человек — сказался меньший естественный прирост и гораздо больший миграционный отток нетитульных этносов.
В результате рост подушевого богатства Узбекистана не такой выраженный, как рост ВВП. Тем не менее и тут позитивные сдвиги налицо. Если на старте независимости Узбекистан был самой бедной республикой советской Центральной Азии и всего Союза, то сегодня душевой ВВП республики в расчете по паритету покупательной силы в два раза больше таджикского и на 40% больше киргизского. В то же время примерно двукратное отставание от душевого ВВП Туркменистана, который сопоставим с иранским и чуть меньше китайского, и почти четырехкратное — с казахстанским показателем (он лишь немного отстает от российского, а тот — от турецкого) осталось сегодня таким же, как в 1990 году. Правда, как и тридцать лет назад, Узбекистан богаче Индии и Пакистана, не говоря уже об Афганистане; разрыв с Пакистаном увеличивается, а вот с Индией уже почти сошел на нет.
Сильно подмороженным было и внутриполитическое поле. Страх первого президента Республики Узбекистан Ислама Каримова перед исламской оппозицией, выступления которой, как показали кровавые события в Андижане в 2005 году, были реальной, не выдуманной угрозой, диктовал традиционно мощные позиции в республике во главе со всемогущим КНБ. С приходом к власти в 2016 году нового президента Шавката Мирзиёева гайки были чуть раскручены, хотя общий профиль и модель функционирования политической системы страны не претерпела изменений.
Таблица 1. Узбекистан быстро наращивает долю обрабатывающей промышленности в ВВП, догоняя «старые» индустриальные страны (%)
Либерализация и открытость
В экономике новый президент действовал куда более решительно. К моменту занятия высшей государственной должности Мирзиёев возглавлял правительство Узбекистана 13 лет и знал несовершенства и узкие места хозяйственного механизма своей страны не понаслышке. Поэтому кардинальные экономические реформы последовали незамедлительно. За первые два года правления президент существенно снизил налоги на бизнес и импортные пошлины, либерализовал внешнеэкономическую деятельность и возобновил переговорный процесс по присоединению Узбекистана к ВТО (право торговать с заграницей и оперировать заработанной инвалютой получили большинство производителей, ранее весь оборот аграрной продукции осуществлялся через госпосредника «Узагроэкспорт»), унифицировал валютный курс, отказавшись от искусственного завышения официального курса сума, существенно ослабил визовый режим, сделав ставку на рост туризма, учредил институт омбудсмена по защите интересов национального и иностранного бизнеса, ликвидировал массу избыточных административных барьеров по ведению бизнеса в республике (подробнее см. «Узбекистан: вторая пятилетка реформ», «Эксперт» № 45 за 2021 год).
«Рыночные механизмы были введены в работу бирж и институт электронных торгов. Благодаря расширению номенклатуры товаров, реализуемых через открытые биржевые торги на внутренние и внешние рынки, большинство хозяйствующих субъектов получило доступ к материально-техническим ресурсам, что способствовало формированию конкурентной среды», — говорит Елена Кузьмина, заведующая сектором Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН.
Было бы большим преувеличением считать, что узбекская экономика стала полностью либерализованной: сохраняются значительные сегменты регулирования в аграрном секторе, заявленная президентом «большая» приватизация пока толком не стартовала, все командные высоты в реальном секторе экономики и финансах продолжают занимать государственные предприятия и банки. Тем не менее не замечать реформаторских усилий нового руководства страны и их первые результаты невозможно.
Взятый Мирзиёевым курс на открытость страны миру, деятельное налаживание сильно подмороженных при Каримове отношений с соседними государствами постсоветской Центральной Азии (с Таджикистаном многие годы поддерживался военный режим границы, отсутствовало авиасообщение) дало немедленный эффект: за один только 2017 год объем иностранных инвестиций в Узбекистан более чем удвоился. Если в период с 2011 по 2016 год новые вложения нерезидентов в страну сократились с 3,3 до 1,9 млрд долларов, то в 2017-м они подскочили до 4,2 млрд долларов, из которых ПИИ составили 3,7 млрд. Доля иностранных инвестиций и кредитов в суммарных освоенных инвестициях в основной капитал увеличилась с 20% в 2016 году до 42,3% в 2021-м.
Побочные эффекты реформ
Но есть и не столь радужные эффекты экономических реформ нового президента. Либерализация внешнеэкономической деятельности и отказ от административного курсообразования вызвали резкий рост внешней торговли, но динамика импорта заметно опередила рост экспорта: эффект снижения ввозных пошлин более чем компенсировал стимулирующий экспорт девальвационный эффект. Что более важно, экспорт ряда ключевых продуктов страновой специализации, прежде всего природного газа и хлопка, ограничивается целенаправленно в рамках стратегии развития текстильного производства и газохимии внутри страны. Доля хлопка в стоимости республиканского экспорта рухнула до 1% против почти трети в начале 2000-х, а в начале 2022 года появились сообщения, что экспорт природного газа Узбекистаном полностью прекращен, хотя ранее отказ от экспорта газа планировался на 2025 год.
График 1. Узбекистан – четвертая крупнейшая экономика на постсоветском пространстве. Но уровень жизни здесь один из самых низких среди стран бывшего СССР
В результате от положительного сальдо внешней торговли Узбекистана не осталось и следа. Торговый баланс быстро съехал в глубокий минус. В допандемийном 2019 году отрицательное сальдо внешней торговли товарами превысило 7,8 млрд долларов (более 13% ВВП), положительное сальдо торговли услугами в размере менее 1 млрд долларов было недостаточным, чтобы изменить общую картину. По итогам прошлого года отрицательное внешнеторговое сальдо выросло до 9,66 млрд долларов. При этом дисбаланс в торговле Узбекистан имеет со всей первой пятеркой своих торговых партнеров — Россией, Китаем, Казахстаном, Турцией и Южной Кореей, а в первой десятке партнеров покупают у Узбекистана больше, чем продают ему, только Киргизия и Афганистан. Тем не менее масштабный приток иностранного капитала пока что позволяет не только финансировать дефицит во внешней торговле, но и увеличивать международные резервы. Если в конце 2016 года они составляли 28 млрд долларов, то на начало сентября 2022-го выросли до 34,1 млрд.
Другим побочным эффектом реформ, тоже предсказуемым, был скачок инфляции. К середине 2010-х Узбекистан подошел со стабильно низкой инфляцией (5,7% в 2016 году), но масштабное дерегулирование хозяйственного механизма, либерализация валютного курса и внутренних цен на ряд ключевых товаров (хлопок, моторное топливо) не могли не сказаться на ценовой динамике. В 2017 году инфляция подскочила до 14,4%, а к 2019 году увеличилась до 15,3%. Контринфляционные меры и пандемийный спад спроса приблизили динамику потребительских цен к границе однозначных значений, но в 2022 году инфляция, уже очевидно, снова уйдет в двузначную область.
График 2. Узбекистан на старте независимости был самым бедным «осколком» СССР. За тридцать лет по душевому ВВП он сумел опередить Киргизию и Таджикистан
Индустриализация 2.0
Если спуститься с верхнего, макроэкономического этажа анализа и рассмотреть подробнее развитие конкретных отраслей, то складывается впечатление, что здесь никакой революции за годы президентства Мирзиёева не произошло: стратегические планы развития важнейших отраслей АПК и промышленности — текстильной, пищевой, газохимической, автомобильной — были приняты и последовательно реализовались задолго до 2017 года.
График 3. Узбекистан находится в фазе демографического бума, урбанизация страны далека от завершения
График 4 Либерализация внешней торговли и сворачивание экспорта сырья сформировали крупный дефицит во внешней торговле Узбекистана
«В экономической политике независимого Узбекистана вопросам промышленного развития всегда уделялось центральное внимание, но текущие задачи при этом ставились в зависимости от существующих условий на конкретный момент, — рассуждает Виктор Абатуров, эксперт узбекистанского Центра экономических исследований и реформ (ЦЭИР). — В девяностые годы происходила активная деиндустриализация экономики в силу разрыва хозяйственных связей вкупе с сокращением инвестиционного потенциала и емкости рынков. В тот период принимались меры по сохранению действующих производств, предпринимались усилия по замещению импорта отечественной продукции за счет импортозамещения, а также привлекались иностранные инвестиции в производство новых видов промышленной продукции — в частности, был построен автомобильный завод УзДЭУ».
В 2000-е ставка была сделана на развитие индустрии за счет процессов импортозамещения, которые поддерживались применением заградительных пошлин на импорт, а в конце 2000-х — первой половине 2010-х, как уточнил г-н Абатуров, наряду с импортозамещением и защитой внутреннего рынка стал активно поддерживаться экспорт, но не сырья, а продукции с добавленной стоимостью.
«Однако подобные подходы не обеспечивали достаточно динамичного развития экономики для обеспечения занятости и приемлемого уровня жизни населения в условиях нарастающего демографического давления, — продолжает Абатуров. — В этих условиях и был взят курс на повышение конкурентоспособности экономики за счет углубления структурных преобразований, модернизации и диверсификации ее ведущих отраслей на базе глубокой переработки местных сырьевых ресурсов».
«Если в советский период в республике была реализована политика индустриализации, ориентированная на развитие сырьевых отраслей и первичную переработку сырья, то сейчас Узбекистан реализует политику Индустриализации 2.0, ориентированную на активное привлечение иностранных инвестиций, технологий и компетенций и включение формирующихся национальных индустриальных проектов в глобальные цепочки добавленной стоимости», — считает Бахтиёр Эргашев, директор узбекистанского Центра исследовательских инициатив Ma’no.
Ускоренная индустриализация в значительной степени безальтернативна. «Растущий дефицит земельных и водных ресурсов требует развития промышленных производств не только в крупных, но и в малых и средних городах. Это единственно возможный способ эффективного абсорбирования трудовых ресурсов из села», — убежден Эргашев.
Пока, несмотря на все усилия по развитию трудоемкой промышленности, Узбекистану не удается создавать достаточное количество рабочих мест для многочисленной и быстро растущей армии труда. За последние пять лет уровень безработицы вырос с 5,2 до 9,6%. Только по официальным данным на начало 2021 года, за пределами страны работало 1,7 млн узбекистанцев, три четверти которых трудилось в России. Денежные переводы трудовых мигрантов, по оценке Всемирного банка, в прошлом году достигли 7,6 млрд долларов (для сравнения: экспорт золота принес стране 4,1 млрд долларов), или 11,6% ВВП.
График 5. Узбекистан испытывает дефицит во внешней торговле товарами со всеми крупнейшими торговыми партнерами, кроме Киргизии и Афганистана
От хлопковой житницы к мирному атому
Обзор достижений и нерешенных проблем в отраслях мы представим вашему вниманию ниже, сейчас же давайте посмотрим на макроитог этих усилий. Самым емким индикатором последовательной и активной индустриализации Узбекистана является быстрый рост доли обрабатывающей промышленности и строительства в ВВП, тогда как доля торговли плавно сокращается. Как следует из базы данных Всемирного банка World Development Indicators, за десятилетие с 2011 по 2021 год доля обрабатывающих отраслей промышленности в ВВП Узбекистана почти удвоилась, подобравшись вплотную к 20%, что превышает — схватитесь за кресло! — немецкий показатель (18,3%). За последние пять лет она увеличилась на 6,3 п. п. Из стран, проводящих последовательный курс на индустриализацию, похожий, но все же чуть меньший по интенсивности структурный сдвиг демонстрирует Турция, которая довела долю обработки в ВВП уже до 22%, почти догнав Чехию и Белоруссию, где, напротив, этот показатель медленно снижается. Кстати говоря, и уровень, и темп приращения доли обработки в ВВП в России (как, например, и в Саудовской Аравии) существенно ниже — в районе 1315%, рост за десять лет всего на 3 п. п.
График 6. Добыча природного газа в Узбекистане снижается и ставится задача максимизировать переработку газа внутри страны
График 7. По уровню и динамике средней зарплаты Узбекистан сильно отстает от Казахстана и России
Визитной карточкой индустриального Узбекистана в годы независимости стала созданная с нуля автосборочная индустрия совокупной годовой производственной мощностью около 300 тыс. легковых автомобилей в год, которая переживает сегодня второе рождение. Примечательно, что речь идет не только о многочисленных заявлениях о запуске новых сборочных производств, но и о буме инвестиций в производство автокомпонентов, что позволяет надеяться на постепенный рост пока невысокого уровня (ниже 50%) уровня локализации местных автомобилей, грузовиков и автобусов.