Что нам делать с театром и технологиями: разбираемся с Мелкиным и Пепперштейном
Кстати, мы выяснили, что у Павла Пепперштейна, оказывается, нет ни компьютера, ни айфона.
Театр «Практика» представил свой новый мультимедийный проект SOLARIS, премьера которого состоится 5 ноября в пространстве второго корпуса Музея Москвы, где соединятся сразу два события: выставка арт-группы ППСС с элементами дополненной реальности и виртуальным голосовым помощником Алиса от «Яндекса» и спектакль-адаптация на тему «Соляриса» по мотивам культового фильма Андрея Тарковского и одноименного романа польского писателя Станислава Лема.
Мы встретились с режиссером спектакля Дмитрием Мелкиным и художником выставки «Музей подсознания Москвы» Павлом Пепперштейном, чтобы обсудить проект и в целом поразмышлять о том, что ждет современное искусство в будущем и как сегодняшние технологии меняют нашу повседневную жизнь.
GQ: Как пришла идея сделать такой совместный проект?
Мелкин: Это какая-то очень природная ситуация, так случилось. Мы с Пашей давно друг друга знаем, в проекте также участвуют Race to Space (Павел рисовал обложки для всех альбомов этой группы). Связь с Павлом Пепперштейном очевидна. То есть все произошло в общем кругу продюсеров, друзей, которые неравнодушны к современной альтернативной сцене.
Пепперштейн: Солидаризируюсь с тем, что сказал Дима. В дружеских кругах всегда циркулируют всех волнующие темы, которые возбуждают те или иные мозги. И я думаю, что тема «Соляриса» всех нас зацепила еще в раннем детстве в фильме Тарковского, который действительно очень цепляющий и умовозбуждающий. Поэтому неудивительно, что идут такие целые каскады реакций, которые происходят и еще будут происходить.
SOLARIS создавался несколькими совершенно равноценными художниками. А как сами вы относитесь к сотворчеству?
Мелкин: Я приветствую проектную деятельность в любом ее проявлении. Для меня сам проект и является произведением искусства (тут я подписываюсь под художественной программой русского авангарда). Даже не сам результат является предметом искусства, а проект, как он сейчас существует в наших головах, на бумаге, в наших трек-листах, папках. Это и есть отражающая способность «Соляриса». Она сработает, когда мы эту дату (базу знаний) выложим в спектакль.
Пепперштейн: Я вот тоже спешу сказать, что к соавторству отношусь очень хорошо. Как все знают, кто меня знает, мы долго работали в группе «Инспекция «Медицинская герменевтика»», сейчас соавторствую плотно с Соней Стереостырски (группа ППСС). В общем, я всегда открыт к любым формам соавторства с совершенно разными людьми, которые мне нравятся, внушают симпатию, интерес. Это можно сказать и про данную ситуацию с «Солярисом».
Какие вы видите преимущества у такой командной творческой работы?
Пепперштейн: Я очень люблю соавторство, но при этом слово «команда» мне не близко. Я как раз не склонен быть членом команды, потому что для меня соавторство – это прежде всего диалог, а команда предполагает слаженные действия в одном направлении. Люди в команде должны четко друг другу помогать делать некое общее дело. А для меня важно, когда все друг другу мешают максимально и никак не помогают. Я считаю это наибольшей ценностью.
Мелкин: Театр – это вообще такой режим «Мы». Дело не в команде, а в «тугезерности» всего этого процесса. Как по мне, театр ресурсен для остальных искусств. И если современное искусство – это часто «эгопроект», где я говорю и не особо ориентируюсь на отклик, то в театре у меня есть внутренняя, внешняя аудитория. Поэтому должна быть установка на сближение, взаимное внимание, на способность разделить пространство, историю, смысл, контекст.