Во имя отца, сына и святого лука: все о непростых отношениях моды и христианства
Подойдет ли эта одежда для похода в храм? Уместен ли такой цвет, не слишком откровенно? Святыни всегда вызывают вопросы к гардеробу. Но дизайнеры, костюмеры и просто модники уверены, что благоговеть перед иконами можно в кутюрных платьях, кроссовках или в масках с Иисусом. Александр Маккуин и Гоша Рубчинский проводили шоу в храмах, Кэрри Брэдшоу и Габриэль Солис ходили на панихиды в лучших нарядах, а жакет Кристиана Лакруа с крестом сверкал на первой обложке Vogue эпохи Анны Винтур. Вспоминаем самые яркие союзы моды и церкви, заключенные на небесах.
Крестный ход: оммажи церкви от Маккуина до Канье
История монашеской одежды началась намного раньше, чем появились первые дома моды. Если копнуть вглубь церковных устоев, связанных с облачением монахов, там найдутся и костюмы из шкур животных, и особенности национальных епархий, и склоки между монахами и лицедеями. Но модную индустрию, будем честны, вряд ли можно назвать богоугодной сферой, поэтому любое соприкосновение этих миров во все времена сопровождалось если и не благодатным огнем, то уж точно яркими искрами.
Особенно жаркими из года в год выдаются рождественские праздники: то Дева Мария получает в подарок сумку Mulberry вместо сына Христа, то на ветвях главной ели Нью-Йорка развевается бюстгальтер Alexander Wang вместо праздничных фарфоровых ангелочков. Неудивительно, что в обоих случаях бренды получили обвинения в оскорблении чувств верующих. Но есть и другие примеры работы с христианскими кодами — более тонкие, деликатные и по-настоящему красивые.
Художник-оформитель Саймон Костин работал с Александром Маккуином над коллекцией Alexander McQueen осень-зима 1996, которая носила название Dante и отсылала к «Божественной комедии». Он рассказал «Правилам жизни» о взаимоотношениях моды и религии, которые можно было в ней увидеть: «Ли был без ума от исторических справок, и коллекция Dante не стала исключением. Он хотел показать взаимосвязь церкви и глобальных кризисов. Но я уверен, что религия и мода никак не связаны. Вера в Бога не может быть трендом, а одежда священников не меняется столетиями».
По мнению Костина, любая культура строится на апроприации, поэтому нет ничего плохого в том, что дизайнеры черпают вдохновение в религиях по всему миру. Но маккуиновский оммаж «Божественной комедии» Данте Алигьери резко контрастировал даже с иконами из стразов и жемчуга из скандальной коллекции Versace осень-зима 1991. Местом показа выбрали церковь Христа в Спиталфилдсе, спроектированную Николасом Хоксмуром, в чьей архитектуре историки отмечают элементы религиозного сатанизма. Тему смертности Маккуин обыграл еще более радикально и заставил гостей завидовать скелету, которого дизайнер усадил прямо в первый ряд в компании моделей и редактора Сьюзи Менкес. Терновые венки и дьявольские рожки, рукава-фонарики Викторианской эпохи и фотографии вьетнамских пленных, кружевные балаклавы и деконструированные пиджаки-комбинезоны — критики просто наблюдали за происходящим на подиуме, зная, что красноречивее местной епархии о коллекции никто не напишет.
11 февраля 2024 года о перформансе Маккуина снова пришлось вспомнить: Канье Уэст появился на Супербоуле в черной маске с фигуркой Христа (таким образом он хотел почтить память Маккуина в годовщину его гибели). Саймон — создатель оригинального аксессуара — рассказал, что это за маска. Оригинал был изготовлен задолго до самого шоу, в 1984 году, и показан на выставке в Милане. Там же Костин познакомился с фотографом Джоэлом-Питером Уиткином, который и опубликовал фотографию необычного украшения в своем фотоальбоме. В процессе создания Dante Маккуин обращался к творчеству Уиткина, и, узнав об авторе маски, написал Костину с просьбой создать ремейк. Так и получился один из самых известных и таинственных аксессуаров в истории моды. Кстати, Костин разоблачил Канье, заявив, что его экземпляр — подделка.
Подобные оммажи и связи позволяют вспомнить о вещах менее скоротечных, чем барбикор или меховые шапки. Мы неустанно критикуем моду за перепроизводство и чрезмерное перепотребление, дизайнеры крупнейших конгломератов выдают по два десятка коллекций в год, а на свалки ежегодно попадает 92 млн тонн выброшенной одежды. И никакой священный молебен не спасет Бернара Арно и Франсуа Пино от критики природозащитных организаций и покупателей, все чаще выбирающих путь ресайкла и ресейла. В этом контексте церковная одежда, веками существующая вне гонки тенденций, выглядит прародителем функциональной моды, которая сейчас обретает все больше последователей.