Культура | Сериалы
Роль наличности в истории
Сериалы «Демон революции» и «Троцкий», которые выходят почти синхронно на «России» и «Первом», 5 и 6 ноября,— вклад ведущих федеральных телеканалов в линейку медийных форматов, посвященных 1917 году. Вклад, надо сказать, концептуальный
Учитывая, как широко обсуждают и отмечают 100-летие Октября во всем мире, поразительным может показаться тот факт, что на родине революции почти не появилось художественных произведений, посвященных этой дате. Спектакль «Оптимистическая трагедия» в Александринке, спектакль «10 дней, которые потрясли мир» на Таганке, шоу на Дворцовой площади… негусто. Главный ажиотаж вызвал в этом году фильм «Матильда», но единственная его связь с годовщиной в том, что он произвел революцию в сознании некоторых неокрепших умов.
Тем занятнее оба сериала. И «Демон революции», и «Троцкий» самим своим фактом появления по крайней мере пытаются дать оценки революции 1917 года, хотя и они крайне размыты. Чувствуется, что авторы стараются уйти от однозначности, предупреждая, что не претендуют на историческую достоверность, а представляют лишь версии (особенно это касается истории с Парвусом на «России» — там повествование ведется от лица выдуманного офицера Мезенцева, который расследовал его дело). С одной стороны, это выглядит нелепо — спустя 100 лет после Октября и четверть века после образования новой России опять считать революцию «нерешенным вопросом» или даже «тайной», как сказал режиссер «Демона революции» Владимир Хотиненко. С другой стороны, подобная неопределенность в отношении одного из важнейших событий ХХ века объяснима: в оценках прошлого опять нет ясности, потому что в очередной раз меняется общество.
Фото: Нон-стоп Продакшн
Немаловажно и другое: зрителя ждет уникальный опыт, главное в котором — встречи с экранными дублями. Поскольку сериалы выходят почти одновременно, в телеэфире в течение одной недели появятся сразу два Ленина и два Парвуса, не говоря уже о других повторах. Это создаст своеобразный эффект стереофонии, или даже 3D, поскольку в одних и те же обстоятельствах в обоих сериалах поступки героев трактуются по-разному. Возникает при этом и другой непрогнозируемый эффект — «дополненной реальности». Например, в «Демоне революции» нет Троцкого (о нем Парвус только зло упоминает); зато в самом «Троцком» как раз есть эпизоды его плотного общения с Парвусом. Таким образом, получается, что сериалы еще и как бы дополняют друг друга. Вряд ли конкурирующие телеканалы сознательно предполагали такой эффект, но он обязательно возникнет: обе телеверсии в восприятии зрителей могут слиться в одну — непередаваемое, надо полагать, ощущение.
Но есть в сериалах и предсказуемая общая идея, которую можно назвать концептуальной: акцент на искусственности, запрограммированности, проективности революции 1917-го. Революцию «сделали» — не важно, кто и как; но она — прежде всего плод искусственный, а не естественным путем созревший. В этом смысле фигура Парвуса как «делателя», проектировщика революции 1917 года выходит на первый план. И это объективно ранжирует сериальные подачи: «Троцкий» на первой кнопке при таком акценте ведь тоже получился «про Парвуса» и, стало быть, по отношению к «Демону революции» оказался несколько вторичен.