Общество | Наши
И обязательно — чтобы с розами!
Пышно-синяя красота, широкими мазками положенная на белую глину — причем непременно так, чтобы с первого раза! — Гжель вот уже который век радует нас, даже в самые хмурые времена. «Огонек» задумался: с чего бы это?
А нас Бузова из «Дома-2» рекламировала,— торжественно сообщает директор Гжельского фарфорового завода Екатерина Курдыга.— Вот, смотрите, она сфотографировалась с нашими новогодними игрушками. Это не мы ей за рекламу платили, а кто-то из наших перекупщиков, но каково! Ольга Бузова! А главный технолог подсказывает: «И Ксения Бородина!»
Знаменитому промыслу лет не меньше, чем самому селу Гжель, впервые упомянутому в завещании московского князя Ивана Калиты в XIV веке. Здесь «выпекали» керамику, майолику, фаянс. Здесь развернули свое производство заводчики Кузнецовы, прославившие российский фарфор на весь мир. Здесь, во всем этом обширном районе Подмосковья, состоящем из 27 деревень, объединенных в так называемый Гжельский куст, чуть ли не каждый второй житель — потомок семейных династий гончаров, «точильщиков», «писарих». И вот, наконец, дожили. Бузова в Instagram (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) упомянула великий сине-белый русский промысел.
«Одна гжель, идти некуда»
К хлебопашеству в этих краях особых условий никогда не было, зато глина имелась. Еще Ломоносов писал: «…Едва ли есть земля самая чистая и без примешания где на свете, кою химики девственницею называют, разве между глинами для фарфору употребляемыми, такова у нас гжельская… которой нигде не видал я белизною превосходнее…»
Главный технолог, Ольга Хренова, подтверждает: «Из всех фарфоровых заводов мы самые белые!» В последние годы, впрочем, глиняную массу сюда привозили из Донбасса. «А как началось там у них, так все поставки разом и прекратились,— объясняет Ольга Николаевна.— В других местах теперь закупаем, ждем, когда война закончится».
Гжельский фарфоровый завод — самое крупное предприятие в этих местах. У завода более 600 наименований продукции в ассортименте, а выручка — около 10 млн рублей в месяц — обеспечивает почти половину всего объема рынка гжельских изделий.
— Работы — не продохнуть! — объявляет Любовь Степанова, отливщица, которая заливает в специальные формы шликер, жидкую фарфоровую массу на основе глины.— Вот возьмем слонов — их я должна сделать в день восемь штук. Но это ж не просто взял и залил слона, надо еще присоединить к его туловищу ножки, бивни. Или, смотрите, супник «Дубок» — этому надо добавить четыре ножки, две ручки, крышку, цветочек... Целый день туда-сюда ношусь, и так уже 30 лет.
Зарплата такой опытной отливщицы — 15 тысяч в месяц. «Хорошо, еще пенсия есть, а то б не знаю, как и жили. Я, например, люблю вкусно покушать, особенно мясо, имею 10 внуков».
— А тут одна Гжель, идти некуда,— вздыхает живописец Валентина Попова, которая вот уже 19 лет выписывает на блюдах синие розы и зимние пейзажи.— Есть несколько средних предприятий, есть совсем крохотные, а кто и дома, в сарае работает. Но платят все примерно одинаково — я больше двадцатки никак не получу, если только и на выходных буду сидеть над этими розами, не разгибаясь. Они ж только в магазинах поднимают цены на продукцию, а нам зарплаты — нет. Никто, впрочем, не запрещает «заводским» работать на более мелких частников — в селах свои люди, все понимают. И даже те, кто устраивается в Москве охранниками или санитарками по популярной схеме: сутки через трое, все равно умудряются подрабатывать на фарфоровом производстве литейщиками, формовщиками или художниками.