Банк России сжалился над экономикой
Но лишь слегка: ставка останется высокой, пока ЦБ не увидит воплощенной в реальности свою теоретическую цель по инфляции в 4%
Худшие ожидания не оправдались: ЦБ все-таки оставил ключевую ставку на уровне 16%.
Консенсус склонялся к тому, что он поднимет ее на 1–1,5 п. п. Более того, банки, не дожидаясь решения ЦБ сами повышали ставки: Сбербанк временно увеличил максимальную ставку по вкладам линейки «Лучший %» до 18%, «Тинькофф» поднял ставки по непополняемым вкладам на 7–11 месяцев с 13 до 15%, на год — с 13,8 до 15,8%. Альфа-банк повысил ставки по Альфа-вкладу: до 18% — на три года, 17,5% — на девять месяцев, 17% — на один год, 16,5% — на шесть месяцев. Казалось, все уже решено и «ключа» в 17% не миновать.
Впрочем, регулятор прямо заявил, что может повысить ставку на следующем заседании. Совету директоров не нравится, что темпы прироста цен перестали снижаться (об этом далее), а рост внутреннего спроса продолжает значительно опережать возможности расширения предложения товаров и услуг. Годовая инфляция, по оценке на 3 июня, выросла до 8,1% (7,8% по итогам апреля). ЦБ отдельно отмечает, что инфляционные ожидания населения и участников финансового рынка тоже выросли.
При этом ЦБ традиционно жалуется на высокую потребительскую активность на фоне существенного роста доходов населения и уверенных потребительских настроений. Высокие рыночные ставки поддерживают сберегательные настроения, но возросшие доходы позволяют населению одновременно наращивать и сбережение, и потребление (понятно, что этим занимаются разные слои граждан). Данные опросов предприятий также свидетельствуют о сохранении высокого инвестиционного спроса.
В целом отклонение российской экономики вверх от траектории сбалансированного роста, по мнению Банка России, остается значительным. Причем продолжение быстрого роста российской экономики в первом и втором кварталах не мешает регулятору иносказательно говорить о перегреве. А глава Сбера Герман Греф на ПМЭФ прямо сказал, что экономика перегрета, так как производственные мощности загружены под завязку — впрочем, мы уже привыкли, что финансистов совершенно не интересует логичный вопрос: а не пора ли сделать так, чтобы этих мощностей в стране стало больше?
По оценке ЦБ, на среднесрочном горизонте баланс рисков сместился в сторону проинфляционных. Традиционно Банк России признает, что основные проинфляционные риски связаны с изменением условий внешней торговли (в том числе под влиянием геополитической напряженности), однако выводов о том, что он на этот фактор влиять не может, не делается.
Главный аналитик Совкомбанка Михаил Васильев предполагает, что Банк России в июле повысит ключевую ставку на 100 б. п., до 17%. Снижения ключевой ставки, по его мнению, до конца года не будет, а заемщикам стоит быть готовыми к тому, что деньги в экономике останутся дорогими еще долго. В рисковом сценарии в Совкомбанке допускают повышение ключевой ставки до 18–20%, если инфляция не будет замедляться в ближайшие месяцы.
Управлять ожиданиями
У тех, кто следит за решениями Банка России или за денежно-кредитной политикой в целом, частенько возникает вопрос: откуда такое внимание к инфляционным ожиданиям? В той или иной степени на этот показатель ориентируются все центральные банки мира. Так было не всегда. До Великой инфляции 1965–1982 годов в США основными показателями, которые мировые регуляторы использовали в своих эконометрических моделях, в том числе для принятия решений по ставкам и контроля за инфляцией, были рост номинальной заработной платы и безработица. Однако после 1965 года эти модели стали работать очень плохо и внимание было обращено на инфляционные ожидания. Через некоторое время ожидания стали не просто показателем в моделях, на который можно ориентироваться, а одним из главных инструментов управления инфляцией. Если точнее, то инструментом стала риторика центральных банков — которая, как считается, должна управлять этими ожиданиями. В странах со стабильной денежно-кредитной политикой, где население верит в возможности финансовых властей управлять инфляцией, это до недавнего времени так и работало. Но усилившиеся до неприличия вливания в экономику вертолетных денег в период пандемии в США, Японии и странах Европы ощутимо пошатнули сложившийся порядок вещей. Но ничего нового пока не придумано.
Возвращаясь к российской реальности, надо сказать, что наш ЦБ — один из самых жестких в мире в реализации текущего денежно-кредитного мейнстрима. Недаром, когда после санкций 2014 года Банку России удалось удержать ситуацию под контролем, глава МВФ Кристин Лагард хвалила председателя нашего ЦБ Эльвиру Набиуллину за ее страсть к принятию решений на основе данных и готовность придерживаться либеральной экономической политики даже под давлением. После этого со стороны МВФ было еще несколько положительных отзывов о политике Банка России. А совсем недавно британское издание The Economist посвятило Эльвире Набиуллиной большую статью под названием «Познакомьтесь с любящим поэзию банкиром, благодаря которой Путин может продолжать войну» (Meet the poetry-loving banker who keeps Putin’s war going). В этой статье ее в очередной раз похвалили за жесткость в принятии решений и рациональность. Естественно, за рациональность с точки зрения (нео) либеральной экономической теории.