Как сервису по выгулу домашних животных «Собака-гуляка» пришлось менять бизнес-модель из-за карантина
Собаки в период карантина стали новым золотом — с ними официально можно гулять. Как в таких условиях выживает проект, который осуществляет прогулки с питомцем вместо хозяина? Основательница стартапа «Собака-гуляка» Наталья Шипшилей рассказала Forbes Woman о том, как в кризисной ситуации им пришлось быстро адаптировать бизнес-модель под новые условия.
Наталья Шипшилей придумала и запустила сервис «Собака-гуляка» в 2016 году, когда ей самой понадобились услуги по выгулу собаки, а таковых на рынке не обнаружилось. Кроме выгула на сервисе можно заказать услуги ситтера и передержки. Несмотря на название сервиса, компания помогает не только владельцам собак: на передержку можно отправить и кошку (через появившееся в декабре 2019 году ответвление «Цап-царап»), и более экзотичных домашних животных. Среднее количество пользователей сервиса до коронавирусной пандемии составляло несколько тысяч в месяц, но режим самоизоляции внес в работу проекта существенные коррективы. Основательница «Собака-гуляки» рассказала Forbes Woman, как компания справляется с кризисом с помощью социальных проектов со Сбербанком и Mars, и почему удачная бизнес-модель помогает пережить даже самый неожиданный кризис.
Что происходит с «Собакой-гулякой» в условиях кризиса? На работе эта ситуация сказывается положительно или отрицательно?
После мартовских праздников мы заметили, что у нас начинается падение в заказах, и соответственно, в выручке. За три с половиной года работа сервиса график всегда шел вверх, а тут кривая впервые стала опускаться. Происходит это по простой причине: на наши две основные услуги — выгул собак и передержка домашних питомцев — напрямую влияет карантин. Выгулами пользуются люди, которые уходят на работу и не могут в течение дня долго погулять с собакой — это основной сценарий. А передержкой пользуются те, кто уезжает в отпуск или командировку. Падение продолжалось где-то в течение трех недель, потом ситуация стабилизировалась. То есть объем заказываемых услуг упал в несколько раз и остановился на определенном уровне.
Как вы оцениваете свои финансовые потери?
Если оценивать сейчас с ходу, то это десятки миллионов рублей. С момента запуска мы росли минимум в два с половиной раза в год. И в этом году мы тоже планировали вырасти тоже в два-три раза. И, скорее всего, сделать это уже не сможем.
До кризиса мы активно росли на инвестиционные деньги и реинвестировали всю выручку в развитие. Мы шли к прибыльности и планировали ее достичь в середине этого года. На мой взгляд, в текущих обстоятельствах довольно рискованно продолжать развиваться по венчурной модели — то есть привлекать инвестиционные деньги на агрессивный рост За первый квартал 2020 года относительно первого квартала 2019 года объемы венчурных инвестиций в России упали в 10 раз. Сейчас фонды с российскими деньгами в Россию не инвестируют. В основном, только в зарубежные рынки. К счастью, у нас сильная юнит-экономика, которая позволяет быстро перейти на другую модель ведения бизнеса — с акцентом не только на быстром росте, но и на прибыльности.
Вы как-то готовились к полному локдауну?
Да, мы очень переживали, что, когда будет полный локдаун и введут пропуска, выгульщикам нельзя будет гулять. Поэтому еще в конце марта я начала активную работу по коммуникации с московскими властями. Много обсуждала ситуацию с коллегами из маркетплейсов, с фаундерами других сервисов, которые оказывают дистанционные услуги: как быть, что делать, можно ли получить пропуска на те услуги, которые оказываются дистанционно? Никто ничего не знал. Все просто писали письма на имя мэра, пробуя что-то выяснить. В середине я получила ответ из Департамента информационных технологий Москвы о том, что да, мы можем получать пропуска для наших исполнителей. Мы, конечно, и так это сделали раньше, но иметь официальный документ из мэрии – это очень хорошо.