Мгновения Максимилиана Волошина
Поэт, художник, знаток искусства, краевед, но прежде всего бескомпромиссный гуманист. Главный талант Максимилиана Волошина раскрылся в Крыму. И там же прошел испытание на прочность
К девяти вечера 28 июля 1914 года на Карадаг с грохотом обрушивается ливень, переходящий в крупный град. Плывут дома, как сорванные с якорей корабли. За ночь с неба выливается больше воды, чем за полгода. Долина — в руинах. Но самый известный житель этих мест узнает из завтрашних газет не о крымском потопе, а о европейской катастрофе.
Начало мировой войны застает Максимилиана Волошина в пути. Румыния, Венгрия, Австрия, Германия. Границы захлопываются за ним, как двери в анфиладе. 31 июля — последний поезд из Мюнхена в Базель. Он чувствует себя беглецом, успевшим запрыгнуть на ковчег. В нейтральную Швейцарию из 19 воюющих стран съехались последователи Рудольфа Штейнера, чтобы построить свой «всемирный центр». Противовес всеобщей мании разрушения — и архитектурное воплощение созданной им антропософии. В отличие от теософии, в ее центре — человек, а не бог.
Взгляды австрийского «доктора» близки 36-летнему поэту, художнику и публицисту. Год назад Волошин прославился скандальной статьей в защиту молодого иконописца, в припадке ужаса изрезавшего Ивана Грозного и его убитого сына на картине Репина.
Луч прожектора со стороны немецкой границы шарит по горам близ Дорнаха. 12 августа Волошин с фонариком в руке несет ночную вахту на портале строящегося здания. Крытый серебристым шифером купол, своды которого он расписывает днем, поблескивает во тьме. Тишина контрастирует с недавней канонадой, эхом французского наступления в Верхнем Эльзасе, стоившего 22 тысяч жизней. Новый век, вооруженный технологиями тотальной пропаганды и массового уничтожения, атакует умы. Швейцарские строители уже мобилизованы. Многие члены антропософской общины, поддавшись патриотической истерии, отправляются на фронт. Повестка приходит и Волошину.
Август 1893 года. «Ваши лошади украдены вопреки распоряжению центрального агентства по конокрадству» — говорится в записке, переданной Павлу фон Тешу. Мать Волошина Елена Оттобальдовна — его гражданская жена. В начале июня она вместе с 16-летним сыном переехала из Москвы к нему в Коктебель. От болгарской деревни между Феодосией и Судаком всего один день пути до татарского Карасубазара, где анонимный доброжелатель советует искать похищенных лошадей. Волошин уговаривает фон Теша взять его с собой.
Короткая вылазка превращается в многодневную погоню — на телеге по старой почтовой дороге через степь. Вместо верстовых столбов — металлические опоры телеграфной линии из Калькутты в Лондон, проложенной после Крымской войны англичанами. Потом на поезде. Снова на телеге. Все дальше на север. Вот уже перешеек. За ним — материк. И след будет потерян. Но тут лошадей удается настичь.
Спустя 32 года Волошин вспомнит это первое путешествие через весь полуостров в предисловии к путеводителю по Крыму. И сравнит его историю с чередой волн, которые оставляли после себя культурный слой. Новое накладывалось на старое, как индийский телеграф — на древний караванный маршрут в Индию. Один народ сменял другой. Киммерийцы, тавры, скифы, греки, римляне, византийцы, хазары. И татары. Остатки созданного ими за 350 лет «райского сада» еще сохранились под верхним слоем запустения. Обломки ирригационных труб — под пылью холмов. Воронки для сбора росы — на вершинах. Одичавшие груши и виноградные лозы — среди скал. От других народов остался только исторический пейзаж.
Но пока для гимназиста Волошина это лишь экзотика. Чтобы он стал здесь своим, понадобится отчисление из университета за участие в студенческой забастовке, короткая ссылка в Ташкент и поход по пустыне с караваном верблюдов, сотни пройденных километров по Южной Европе с остановками в ночлежках. К Крыму он приблизится издалека, пешком. Через Францию, Испанию, Италию и Грецию.
Когда весной 1916 года Волошин вернется в Коктебель из Парижа, где он работал корреспондентом петербургских «Биржевых ведомостей», Крым — уже дом. И не только для него.
Дача на берегу почти сразу после постройки в 1903 году переполнена столичными гостями. Их число растет год от года. Параллельно растет и дом. В 1912 году пристроена спроектированная Волошиным мастерская с библиотекой. Пятигранная башня с высокими окнами, тремя ярусами голубых террас и зигзагом лестницы на крышу с обзорной площадкой. Отсюда открывается вид на Коктебельский залив, особенно живописный на закате, когда, опасаясь германских дредноутов, по всему побережью гасят свет. На юго-западе — изломанный силуэт древнего вулкана Карадаг с профилем Пушкина. На востоке — горб Кучук-Енышар. Впереди — фосфоресцирующее море. За спиной — темнота и горячее дыхание степи.
