Анализ на гаджетоманию
В Международном классификаторе болезней 10-й (действующей в России) редакции нет диагноза «игровая зависимость». Зато в 11-й, еще не принятой у нас версии, уже есть. Что общего у привычки не выпускать из рук телефон с нарко- и прочими маниями?
Можно ли считать зависимым молодого человека, который большую часть времени проводит за компьютером в ущерб какой-то иной активности? А если это хобби внезапно дает свои плоды и энтузиаст продает права на разработанную им игру за два с половиной миллиарда долларов? В 2011 году швед Маркус Перссон уволился с работы, засел за разработку своей игры, потом основал небольшую фирму — а еще через три года эта фирма была продана за указанную сумму компании Microsoft. Игра называлась Minecraft.
Киберспортивная сборная Team Spirit — в ее составе трое россиян и двое украинцев — в июле выиграла турнир с призом в 5 млн долларов. Поскольку поначалу и Перссону, и киберспортсменам никто не платил, можно сделать вывод, что наблюдение «сидит без толку перед экраном днями напролет» никак не помогает отличить зависимость от хобби, работы или высокорискованных попыток начать свое дело.
Как распознать проблему
Признаки, по которым можно диагностировать зависимость, все же есть — они перечислены в медицинских руководствах. Первый из них — зависимость мешает человеку делать какие-то важные дела и откровенно вредит в жизни. Например, из-за игры студента выгнали из института или мать забыла покормить ребенка.
Второй важнейший признак: зависимому сложно прекратить игру или выйти из интернета. Возможность контролировать время и есть главный критерий: здоровые люди могут всецело погрузиться, скажем, в разработку своей программы или прохождение игры, но всегда могут прерваться и вернуться к насущным делам.
Также к признакам зависимости эксперты относят утрату интереса к другим занятиям, отсутствие прежнего удовлетворения от игры (или нахождения онлайн) и тяжелое переживание, если доступ в виртуальную реальность закрыт.
В перечисленных симптомах легко усмотреть параллели с алкоголизмом или даже наркоманией. С ломками, привыканием, социальной изоляцией. И это не новый феномен. Диагноз «лудомания», патологическая тяга к азартным играм, фигурировал в МКБ еще полстолетия назад, а о том, как в карты проигрывали родовые имения, можно прочесть в литературе позапрошлого века. Смена казино на смартфон не столь принципиальна, как сходство всех зависимостей на нейробиохимическом уровне.
Симха Борман, клинический психолог, выпускник биологического факультета МГУ, аспирант Института биологии развития им. Н. К. Кольцова РАН: «Во всех зависимостях задействована наша естественная система вознаграждения. Она изначально должна была подкреплять необходимое для выживания поведение: мы поели — и нам стало хорошо, мы подвигались — и нам стало лучше. Но, к примеру, опиаты вызывают активацию этой системы вознаграждения сами по себе: это как получить бесплатно ящик вкусного шоколада вместо одной конфетки. Естественно, такая стимуляция вытесняет обычное поведение. С играми и онлайн-общением может происходить нечто подобное: они дают сильную реакцию системы вознаграждения. Важно учитывать внутреннюю кухню организма — подсаживание на вознаграждение в мозге схоже с тем, что происходит при химической зависимости. Человек начинает потреблять вещество или контент, поскольку ему в тот момент хорошо, — игнорируя последствия».