+10: театр Петрушевской
Юбилей Людмилы Петрушевской, отмечавшийся в этом году, — повод поговорить о том, из каких элементов складывается мир её текстов. В театре Петрушевской многое сходно с её прозой, но драматургический жанр позволяет обозначить бытовые, семейные, экзистенциальные конфликты с максимальной наглядностью. По просьбе «Полки» Лев Задерновский рассказывает о десяти важнейших категориях «петрушевских» пьес.
Людмилу Петрушевскую принято относить к драматургам поколения «после Вампилова». По мнению театроведа Якова Явчуновского, «основные подвижки» в развитии жанра происходили вокруг «триады Володин — Вампилов — Петрушевская». Огрубляя, можно сказать, что каждый из них выражал «дух своего времени». В пьесах Володина («Пять вечеров», «Моя старшая сестра») отразились надежды оттепели, в то время как театр Вампилова показывает её разочарование, переход к эпохе застоя, утомительную скуку жизни («Устина охота», «Старший сын»), формирование «сурового стиля». После Вампилова драматургия не могла вернуться к прежним надеждам — поэтому стала работать с новой, уже сложившейся реальностью позднего СССР. Она продолжила исследовать мир бедности и кухонных разговоров. Пьесы Петрушевской не сводятся к бытописанию, они всегда стремятся к познанию. Как же устроено это познание и из чего состоит мир её пьес?
1Внешний мир
Внешний мир в пьесах Петрушевской — по определению враждебный: в городе герои постоянно мёрзнут, устают на работе, стоят в очередях. Это бесчеловечное, некомфортное пространство, из которого хочется сбежать, скрыться дома. История — также нечто враждебное и бесчеловечное, противоестественное. Наиболее характерный текст в этом плане — «Московский хор» (1984), в котором показана судьба трёх поколений одной интеллигентской семьи. Лика и Нета родились ещё до революции, детство их детей выпало на начало сталинских репрессий и войну, поколения внуков — на оттепель. В пьесах Петрушевская очень часто выводит на сцену сразу три поколения («Уроки музыки», «Три девушки в голубом»). Для героев «Московского хора» история — это то, что ломает ход жизни, разрывает родственные связи. Она прорывается в настоящее осколками, репликами, воспоминаниями, незатянувшимися ранами — отдельную роль играет тема сталинских репрессий, связанная с линией Неты и её дочери Любы. Реабилитированные в 1956 году, они возвращаются домой в Москву к Лике, но никакого воссоединения не происходит, вместо него — лишь бесконечные ссоры.
Нечто похожее происходит и в «Трёх девушках в голубом», где героини оказываются на одной даче — три троюродные сестры, «родства не помнящие», успевшие забыть, кто кому кем приходится. Причина склок, которые продолжаются и в поколении их маленьких сыновей, — утрата истории семьи, потеря частной памяти — единственного, что можно противопоставить большому и страшному миру вокруг.
«Три девушки в голубом». Фильм-спектакль Марка Захарова. 1988 год
2Быт
«Большому миру» у Петрушевской противопоставлен мир частный, быт. Однако и здесь герои не могут найти спасения, быт в пьесах Петрушевской — это тоже примета времени, его часть. Действие разворачивается в коммунальных квартирах, тесных комнатах, выморочных дачах с протекающей крышей. В них собираются одни и те же люди, в одной квартире «в смежных комнатах» «через стенку» живут несколько поколений.
Из этого хаоса рождается действие пьес. В «Уроках музыки» невеста Николая Надя почти сразу начинает говорить о том, как «мебель много места занимает» в квартире, расспрашивает про дачу, что приводит родителей в бешенство. Из-за денег ссорятся троюродные сёстры в «Трёх девушках в голубом»: Татьяна и Светлана живут на даче бесплатно, но на их половине протекает крыша, а Ира платит 240 рублей, но «у неё сухо», хотя она «является такой же наследницей» дачи. Все попытки договориться приводят только к новым пересудам и скандалам.
Но любая периферия («не-дом») — это всегда мечта о чужом, «будто бы лучшем» пространстве. Так проваливается надежда «сестёр» отдохнуть на даче, а самая страшная сцена пьесы происходит в Коктебеле — месте максимально далёком от дома, — когда Ира звонит в Москву сыну, которого оставила одного. В пьесе «Он в Аргентине» сын одним своим нахождением «там» ставит мать под угрозу, из-за него её будут «пытать» и отправлять видео «внукам». Сама героиня выбирает «город на Волге», чтобы там умереть.
Быт убивает любое проявление искусства: из-за него замолкает музыка в «Уроках музыки», разрушается «очарование театром» в «Квартире Коломбины». Он наполнен хамством, равнодушием, оскорблениями, пересудами, кражами, абортами, самоубийствами. Из этого гнетущего быта нельзя вырваться, он — данность.
3«Свой круг»
Ограниченное пространство заполнено всегда ограниченным кругом лиц — так поддерживается более-менее нормальный ход жизни. Отправной точкой многих пьес становится именно попадание нового человека в этот круг: так устроены «Сырая нога, или Встреча друзей», «Московский хор», «Квартира Коломбины», «Уроки музыки».
Жизнь этого круга составляют бесконечные и неотличимые друг от друга сплетни, интриги, романы, пересуды. Из герметичности мира, в котором разворачивается действие пьес, рождается некая предопределённость: герои невольно начинают тяготеть к определённым ролям, паттернам поведения.
В «Сырой ноге, или Встрече друзей» показана одна из посиделок такого «своего круга». В этой компании роли строго распределены: Наташа — хозяйка, Володя — ловелас, Димитрий — «книжный червь», Анна Николаевна — брюзга, есть и персонаж по прозвищу Олька-депрессия. Из раза в раз эти люди собирались и будут собираться вместе «как пришитые», чтобы вести одни и те же разговоры. В таком кругу замирает время, останавливается ход бесчеловечной истории: эти посиделки — эскапизм. Герои «Чинзано» собираются вместе, чтобы напиться и сбежать от внешнего мира. Однако даже тут у них не получается быть самими собой, выражать себя.