Философия двух переулков. Как переосмыслить двусторонние отношения России и США
Перегнувший палку постмодернист Трамп снова захвачен консервативным порядком. Этот урок, полученный американским президентом, стоит выучить и в России
Философ наблюдает не жизнь, а жизнь сознания. (А. М. Пятигорский. Философия одного переулка)
На пресс-конференции по итогам саммита в Хельсинки Владимир Путин, в частности, заявил: «Мы высказали предложение президенту Соединенных Штатов подумать не только над практическими вопросами, но и над философией выстраивания двусторонних отношений...»
Бывает, неожиданное слово особым образом подсвечивает привычные контексты. Здесь это слово «философия» — явно не из путинского лексикона. Тем более интересен его смысл в обращении к такому прагматику, как Трамп, со стороны такого «оперативника», как Путин.
Философия отдельных, сколь угодно изолированных и малых предметов в принципе возможна, но все же в «философии двусторонних отношений» что-то есть от «глобуса Украины». Философия по определению претендует на всеобщность, особенно когда речь идет о мир-системных связях. Когда говорят и пишут о двусторонних форматах, обычно пользуются более скромными терминами: концепция, программа, идеология или принципы. Обращение к «философии» каких-либо выделенных связей особым, максимально возможным образом задирает их статус, тем более если при этом отсутствует философия связей многосторонних и всесторонних.
Такие лексические неожиданности случаются, когда слишком сильные идеи не получается высказать прямо или приходится сдерживать в собственном бессознательном. Но в оперативной политике это выглядит вполне определенно — как до прозрачности тонкий намек на предложение договариваться отдельно, в особом горизонте, слегка отодвинув прочих участников «концерта». Ведь понятно, что в международной политике двусторонняя философия возможна, только если она рассматривается, хотя бы в потенциале, как универсальная и доминирующая, подчиняющая остальных. Иначе это «чернила для второго класса».
По сути, с генеральной идеей так оно и есть, хотя реальный расклад ресурсов такого не допускает. Амбиции в мире символического нередко перевешивают реалистичную прагматику. Трудно отделаться от впечатления, что в будущем учебнике истории нынешнему правлению готовится место, сопоставимое с послевоенным разделом мира между великими державами. В персоналистской оптике с нарциссическим уклоном это видится как раздел мира лидерами, сформировавшими эпоху. Победа в Великой Отечественной (и, соответственно, во Второй мировой) не случайно закладывается в миф-основание нового российского государства. Ни одно из чуть более мирных свершений всей нашей предыдущей истории не подходит в качестве прообраза подвигов нынешнего правления, начиная с крещения Руси и заканчивая индустриализацией и космосом в Советском Союзе. Отсюда же ползучая реабилитация фигуры Сталина именно как архитектора Великой Победы с акцентом на встраивании ансамбля