Отрывок из книги Дирка Богарда

СНОБИстория

Последнее искушение

Дирк Богард

Королевская премьера

Он не слишком жаловал кино, любил писательский труд и занятия садоводством, мечтал о том, чтобы провести остаток дней в своем загородном поместье «Клермон» на юге Франции. И был только один режиссер, которому Дирк Богард никогда не мог сказать «нет», это Лукино Висконти.

Перевод с английского ~ Андрей Куприн

Черновой монтаж означает буквально – черновой. Он производит тяжелое впечатление на посторонних и часто даже на посвященных. Он похож на любительское кино. Кадры идут в нужной последовательности, поэтому «форма» просматривается, но не выровнены ни свет, ни звук, ни цвет. Отсутствуют музыкальное сопровождение и титры; нет ни единого признака того, что выглядит и ощущается как кино.

Этот бестолковый полуфабрикат могут созерцать лишь люди с сильным характером и экспертными знаниями. Вот почему многие режиссеры, и это справедливо, не приглашают актеров на предварительный просмотр. Актеры в большинстве своем обладают гипертрофированным эго. Неудачный черновой монтаж (а он почти всегда неудачен) – достаточная причина, чтобы они отправились бродить по ближайшей набережной или жаловаться всему городу, какой «чудовищный» фильм. А все оттого, что им не понравилась ни собственная внешность, ни исполнение.

Кинокритики, назначившие себя интеллектуалами, а сейчас много таких развелось, вероятно, досидят до конца и наверняка усугубят результат своим одобрением, для которого они часто используют слова «бескомпромиссно» и «многопланово».

Но я не виню их за это.

Дирк Богард у себя дома в Челси, Лондон, 1996.

Вот так и я впервые увидел «Смерть в Венеции» в три часа пополудни в холодном кинозале студии «Чинечитта». Висконти сидел на мягком стуле в окружении многочисленных членов семьи и тех, кого он удостоил быть свидетелем первого показа своей работы, плюс еще кого-то из избранных членов съемочной группы.

Там было несколько принцесс, парочка графинь, три-четыре актера, не занятых в фильме, но которым он оказал такую честь, поскольку знал, что их подхалимство может оказаться полезным за пределами студии. Люди вроде Висконти всегда держат при себе эскадрон фаворитов: стайку рыб-лоцманов, вьющихся вокруг кита. Он знал: на них можно рассчитывать, они разнесут хвалебную весть о фильме по всему Риму, Милану, Неаполю, а если потребуется, то и по Лондону, и по Парижу. Они его никогда не подводили. А если бы подвели, их ждала бы медленная агония в свете и театральных кругах.

Сейчас уже не вспомню, что именно я почувствовал в тот день, когда в проекторе мелькнул последний кадр. Вот, вспомнил: онемение. От великой и странной силы этого фильма, от его красоты и от глубокого разочарования своим исполнением. Больше ничего.

Однако Форвуд1 корректно заметил, что я слишком близок к предмету обсуждения, чтобы быть объективным и беспристрастным, и что в подобной ситуации гораздо благоразумнее вежливо промолчать или говорить как можно меньше.

В конце концов это оказалось совсем нетрудно. Мне нечего было сказать.

Висконти, с неизменной сигаретой в тонких сильных пальцах, принимал почести своей свиты с достоинством понтифика, то оборачиваясь в легком кивке, то обозначая поклон, то помахивая рукой, окутанной сигаретным дымом, и наконец поприветствовал и меня двумя отеческими хлопками по плечу.

– А, Богард! Va bene? Как зуб сегодня, не болит? И чтобы завтра тоже не болел! Завтра переозвучание нескольких реплик. Помните? Мотоцикл в саду и эти проклятые моторные лодки на канале, совсем немного. Пара слов там и сям. Поэтому завтра никакой зубной боли, слышите?

– Никакой зубной боли завтра, Лукино.

Когда я повернулся к выходу, он вдруг позвал меня:

– Богард!

Я остановился в дверях.

– Bene? – тихо спросил он.

– Bene, – отвечал я. – Molto bene.

Взгляд его серых глаз был прям и ясен. Неподвижен. Взгляд сообщника.

– Grazie! – спокойно сказал он и повернулся к кому-то опустившемуся на колени перед ним, словно прося милости или произнося комплимент.

Когда я вышел из студии, настроение слегка поднялось. Мне показалось, что он доволен нашей работой (хотя я не был вполне уверен в этом) и ему понравилось то, что сделал я. В дальнейшем это подтвердилось, когда он пригласил нас ужинать в Gigi Fazzi. Несомненный знак уважения и одобрения.

В тот же вечер в отеле Hassler я написал письмо одной американской приятельнице в Новую Англию:

«Потом он [Висконти] устроил нам роскошный ужин в новомодном ресторане Джиджи Фази. Очень шумно, звяканье ножей и вилок, тарелки с фетучини, красное вино рекой, громкие голоса и много смеха. Так или иначе, теперь все позади, и я спешу написать тебе, прежде чем утром отправлюсь работать.

Мне кажется, мое участие в фильме стало провалом: неплохая проба, но с ролью я не совсем справился. В любом случае это моя вина, не В. Он говорит, что очень доволен моей работой, но я не уверен. Меня гложут мучительные сомнения. Грустно. У меня была очень хорошая возможность; вероятно, я слишком на многое замахнулся на сей раз. Ну что ж! Как это у вас в стране говорится? Ничего не попишешь? И все же я это сделал. Я старался изо всех сил».

Наконец фильм был завершен. Записана музыка, выверена тональность и все прочее, и Висконти, удивительным образом умудрившийся сделать все исключительно силами своей команды, ничего не показывая американским кошелькам, как он их величал, был таки вынужден отправиться к ним в «этот ужасный Лос-Анджелес» и предъявить то, за что они платили деньги.

Как мне рассказывали, «явились все полным составом», и когда в голливудском просмотровом зале зажгли свет, все оставались сидеть молча и неподвижно. Висконти сказал, что поначалу это его чрезвычайно воодушевило: он решил, что их потряс эмоциональный финал картины.

Ничуть не бывало. Они застыли от ужаса.

Молчание продолжалось. Кто-то неловко кашлял, кто-то курил сигару. Группа сгорбившихся мужчин в нейлоновых костюмах тупо смотрела в пустой экран.

Возможно, понимая, что следует сказать хоть что-то, поднялся нервный мужчина в очках.

– По-моему, великолепная музыка. Просто великолепная. Потрясающая тема. Потрясающая! Кто написал музыку, синьор Висконти?

Благодарный за то, что кто-то выказал хотя бы какой-то интерес к фильму, Висконти ответил, что автором музыки был Густав Малер.

– Просто великолепно! – воскликнул нервный мужчина. – Думаю, мы должны подписать с ним контракт.

Много позже, уже по его возвращении в Рим, мы смеялись, вспоминая об этом эпизоде. Но в тот день всем было не до смеха. Особенно Висконти.

Наконец было решено, что фильм «не американский» и сам предмет весьма опасен. Проект ни в коем случае не станет коммерчески успешным, и ясно как день, что никто в Канзас-Сити не поймет, о чем это вообще. Прозвучало даже осторожное предположение, что, если фильм когда-нибудь выйдет в прокат в Америке, его могут запретить за непристойность.

Висконти и Боб Эдвардс, сопродюсер, вернулись в Европу с фильмом, как говорится, под мышкой. В подавленном состоянии.

Я, разумеется, все это время пребывал в счастливом неведении и плескался в новеньком пруду, выкопать который мне пришло в голову, когда пытался осушить участок вокруг моей французской усадьбы. Жизнь на холме была спокойной, безмятежной и упорядоченной. Большую часть времени я проводил либо на пруду, складывая камни в утесы и каскады в духе «романтического» Сальватора Розы, либо расчищая запущенный огород, чтобы заложить на этом месте скромный розарий. И совершенно не ведал о возможной катастрофе, мчащейся на крылах через Атлантику.

Солнце сияло, небо было безоблачным, по крайней мере надо мной, и я предавался уединению с тихой радостью в сердце и садовым инвентарем в руках.

В Риме ситуация была совершенно иной: Висконти оставался на ножах с американцами, отклоняя их предложения что-то вырезать или даже сделать новый, счастливый финал.

– Как, – восклицал он в отчаянии, – как я могу дать Томасу Манну счастливый финал? Он так написал, это его замысел, это его история, это неприкосновенно!

И хотя вначале я оставался вне схватки, Боб Эдвардс стал постоянно мне названивать – с каждым днем свидетельства полного тупика становились все красноречивее. Нам стало ясно, что американские кошельки хотят уничтожить фильм, такое случалось и раньше, причем не однажды. Мне говорили, что «убытки» каким-то образом снижают для них налогообложение.

Однако Висконти грозил «устроить большой скандал в мировой прессе, если такое произойдет» всякий раз, как кто-то в Лос-Анджелесе тянулся к телефонной трубке.

Однажды вечером снова позвонил Эдвардс.

– Джон Джулиус Норвич. Знаешь такого? Он лорд или что-то в этом роде. Так вот, он основал некий фонд по спасению Венеции от затопления, «Венеция в опасности» называется. Он хочет, чтобы мы показали фильм на первом благотворительном вечере фонда в Лондоне. Безумно дорогие входные билеты, согласилась присутствовать королева. Сказала, что придет с детьми. Ну как тебе?

– Когда?

– Как только мы все уладим. Пока работаем над 1 марта, до этого у нее все вечера заняты.

Этот замечательный Джон Джулиус Норвич, как оказалось, спас «Смерть в Венеции». Конечно, о нем знали бы больше, если бы его отчаянные усилия помогли спасти саму Венецию.

Королева, тем не менее, благосклонно приняла приглашение, прислав милое короткое письмо, и Висконти сказал деятелям из Лос-Анджелеса: «Если вы не разрешите показ, сами сообщайте об этом королеве Англии. Не я. Я этого не сделаю. Никогда».

Мы включились в процесс.

19 января мне позвонили из Лондона с просьбой приехать 24 февраля для участия в предварительной рекламной кампании. Премьера должна была состояться 1 марта в понедельник, так что надо успеть в субботние и воскресные номера газет и журналов.

Я ответил, что не уверен, смогу ли приехать.

– Но вы обязаны! – произнес раздраженный мужской голос.

– Послушайте! Я никому ничем не обязан. Я сыграл роль. Этого достаточно.

Услышав – в который раз – знакомый надоедливый голос коммерческого кинематографа, зная немного, но достаточно о том, с чем столкнулись Висконти и Эдвардс в «этом ужасном Лос-Анджелесе», я, к сожалению, позволил гневу взять верх над хорошими манерами: голос вторгся в спокойную, размеренную и очень меня устраивающую жизнь, которую я для себя избрал.

Разумеется, я отлично понимал, что ни за что на свете не предам Висконти. Я поддержу его, через какие бы круги ада ему ни пришлось пройти, но я никогда не позволю киношникам командовать мной. Хватит, уже покомандовали. Больше этому не бывать. Если я и вернусь, то на своих условиях.

– Мы свяжемся с вами, – сказал раздраженный голос немного спокойнее.

– Это я с вами свяжусь, – ответил я, – если захочу.

И положил трубку.

Я чувствовал себя обновленным. Боже! И червь, коль на него наступят, вьется…

Я нашел Форвуда копающимся в огороде, рядом лежали брикеты торфа и мешки навоза.

– Всё определилось, насколько я понимаю. 1 марта в Лондоне. Благотворительный вечер с участием королевы.

– Ну что ж, это серьезно. Что ты сказал?

– Что я подумаю.

– Что тут думать, – он вонзил лопату в землю. – Лучше проверь смокинг.

– Зачем?

– Моль.

– Ну и черт с ним. Времени еще предостаточно.

• • •

За год с небольшим до этих событий в газетах Стокгольма, Осло, Хельсинки и Копенгагена было опубликовано объявление о начале кастинга на главную роль для нового фильма Висконти «Смерть в Венеции». Сообщалось, что разыскивается юноша тринадцати-четырнадцати лет, которому предстоит сыграть Тадзио.

Облаченный в шубу, увитый шарфами, в большой меховой шапке с опущенными ушами, Висконти направил стопы в заснеженную Скандинавию, словно роскошный эскимос. Он думал, что пробудет там не меньше месяца. Но случилось так, что первый же мальчик, которого привела в его стокгольмский отель полная надежд бабушка, оказался тем единственным, кто, на его взгляд, подходил на роль. Тем не менее Висконти был вынужден поступить благородно и продолжать кастинг, чтобы не разочаровывать сотни взволнованных родителей, приведших своих отпрысков в расчете на быструю славу. Однако он так и не увидел никого, кто мог хотя бы приблизиться к тому мальчику. 1 марта 1970 года Эдвардс в большом волнении позвонил по телефону и сообщил, что Висконти нашел своего Тадзио и уже обговаривает условия контракта.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Боевая поэзия Боевая поэзия

Как устроен и на чем зарабатывает российский баттл-рэп

РБК
Люди, традиции, поговорки и преступления Люди, традиции, поговорки и преступления

Из чего Льюис Кэрролл создал «Алису в Стране чудес»

Weekend
Висконти: Послесловие к мифу Висконти: Послесловие к мифу

«Смерть в Венеции» не дождалась своего выхода на экран при жизни Лукино Висконти

СНОБ
Что такое калланетика и помогает ли она похудеть: 9 упражнений Что такое калланетика и помогает ли она похудеть: 9 упражнений

Эффективный комплекс упражнений для укрепления мышц, которые можно делать дома

РБК
Все не просто так: почему теннисный мяч ярко-желтого цвета? Все не просто так: почему теннисный мяч ярко-желтого цвета?

Почему в итоге ярко-желтый окрас стал «официальным» для теннисного мяча?

ТехИнсайдер
Камерно и точечно Камерно и точечно

Софья Синицына и ее год положительной трансформации

OK!
В такси на Дубровку В такси на Дубровку

Ищешь живописное место для фотосессии? Советские фильмы знают ответ!

Лиза
Андрей Борисов: Театр – это эссенция жизни, субстрат смыслов Андрей Борисов: Театр – это эссенция жизни, субстрат смыслов

Гендиректор МАМТа — о миссии театра, лидерстве и ценностях для нового поколения

Ведомости
Китайские церемонии и арабская дипломатия. Как незнание культуры другой страны может разрушить бизнес Китайские церемонии и арабская дипломатия. Как незнание культуры другой страны может разрушить бизнес

Как не оказаться на грани банкротства из-за культурных различий и стереотипов

Inc.
В России художник — пророк В России художник — пророк

Что и как видит художник и зачем вообще нужны искусствоведы

Монокль
В Белизе обнаружили гробницу майяского правителя В Белизе обнаружили гробницу майяского правителя

Что археологи обнаружили в царском захоронении древних майя

N+1
Погружной или стационарный блендер: какой выбрать Погружной или стационарный блендер: какой выбрать

Сравниваем плюсы и минусы погружного и стационарного блендера

CHIP
4 ингредиента, которых не должно быть в твоем шампуне: мнение трихологов 4 ингредиента, которых не должно быть в твоем шампуне: мнение трихологов

Ингредиенты в шампунях, которые могут нанести урон здоровью кожи головы

VOICE
Тело, страхи и перверсии: Дэвид Кроненберг в пяти фильмах Тело, страхи и перверсии: Дэвид Кроненберг в пяти фильмах

Работы, которые помогут лучше понять Дэвида Кроненберга

Правила жизни
Глаз-синхротрон Глаз-синхротрон

О том, как научить искусственный интеллект понимать, а не угадывать химию

Наука и жизнь
Кабачки Кабачки

Куда девать кабачки летом?

Здоровье
Реки крови и гречишный шоколад: как выигрывать конкурентную борьбу на «алых» рынках Реки крови и гречишный шоколад: как выигрывать конкурентную борьбу на «алых» рынках

Как российская компания может добавить значимых отличий своему ассортименту

Forbes
Банановые перспективы российских субтропиков Банановые перспективы российских субтропиков

Инвесторы хотят импортозаместить экзотические фрукты

Агроинвестор
Исследование: мозг пользователей TikTok работает иначе в рискованных ситуациях Исследование: мозг пользователей TikTok работает иначе в рискованных ситуациях

У пользователей TikTok и Reels возрастает склонность к импульсивным решениям

Inc.
Жареное солнце: все, что вы хотели узнать о загаре без ожогов и солнцезащитных средствах нового поколения Жареное солнце: все, что вы хотели узнать о загаре без ожогов и солнцезащитных средствах нового поколения

Как грамотно защищаться от агрессивных солнечных лучей — летний ликбез

Правила жизни
«Человек собаке друг, это знают все вокруг»: 10 знаменитых собак-героев «Человек собаке друг, это знают все вокруг»: 10 знаменитых собак-героев

10 псов, которые заметно отличились и вошли в историю

ТехИнсайдер
Дача под боком Дача под боком

Идеи оформления балкона, которые перенесут тебя за город

Лиза
Дневник Дневник

Как ведение дневника помогает услышать себя? Личные истории наших героинь

Здоровье
Откуда что пошло на флоте Откуда что пошло на флоте

Повседневная жизнь на парусном военном корабле XVIII века

Наука и техника
8 вещей, которые нельзя хранить под кроватью 8 вещей, которые нельзя хранить под кроватью

Есть вещи, которые лучше держать подальше от подкроватья

VOICE
Снижение конденсационных следов от самолетов назвали важной климатической мерой Снижение конденсационных следов от самолетов назвали важной климатической мерой

Чтобы снизить влияние авиации на климат, лучше сосредоточиться на следах

N+1
Против порчи и сглаза: как российский онколог лечит больных в Ираке Против порчи и сглаза: как российский онколог лечит больных в Ираке

Как онколог Денис Ларинов присоединился к международной миссии в Наджафе

Forbes
Зоологи подтвердили крайнюю редкость рака у черепах Зоологи подтвердили крайнюю редкость рака у черепах

Почему злокачественные опухоли редко встречаются у черепах

N+1
Палеобиологи прочитали протеом жившего больше 20 миллионов лет назад носорога Палеобиологи прочитали протеом жившего больше 20 миллионов лет назад носорога

Ученые выделили фрагменты древних белков из зубной эмали миоценового носорога

N+1
«Британский Шиндлер»: история Николаса Уинтона, спасшего 669 детей от нацистов «Британский Шиндлер»: история Николаса Уинтона, спасшего 669 детей от нацистов

Николаса Уинстона, британского филантропа, не просто так называют «Шиндлером»

ТехИнсайдер
Открыть в приложении