Шёпот нейронных сетей
-Ты хоть сам понимаешь, что отчебучил? — директор лаборатории Пётр Владимирович Сальцев, окрещённый за редкое сочетание фамилии и фигуры Салом, вытер ладонью потный лоб. — Слышишь меня, Лёшенька? Ау!
Алексей кивнул. Он понимал. Но, повернись время вспять, поступил бы точно так же.
— Мы по плану еле шпарим, употели — хоть кулер на жопу вешай! А ты чуть всё не просрал! Запихал туда… это… ну…
Начальник отдела нейронных сетей Алексей Чозин склонил голову. Не столько потому, что ему было стыдно, сколько в знак признательности за то, что взбешённый Сальцев всё же старался подбирать слова.
— Лёша… Ну ёлки. Я ж всё понимаю. У тебя горе, ты потерял близкого человека… Но так Леру не вернёшь. Что конкретно ты загрузил? Фотографии, переписки, видео? Ага. Допустим. А на генерацию что поставил?
— Текст, — хрипло ответил Алексей. — Шестьсот гигабайт текста вышло.
— И чего там? Небось муть какая-то? — брякнул Сальцев, умудрившись соединить хамскую бесцеремонность с вкрадчивыми сочувственными нотками.
Возникшая к начальнику симпатия растворилась без следа. Это был всё тот же бестактный Сало, с которым они собачились с первого дня, когда коренастый, пузатый, ничего не понимающий в технике мужик забрался в директорское кресло.
— И вот ради этого ты нас подставил. Ладно бы меня! Но твои друзья все под увольнением, если не хуже! Думаешь, я не знаю, что они тебя покрывают? А помнишь, кто заказчик? Вашей банде саботаж вписать — как два пальца обоссать!
Кем был их заказчик, Лёша помнил. Именно с подачи «таинственного» заказчика им и втюхали Сальцева, который до работы в институте носил одежду без погон разве что в школе.
— Нет времени возиться, не то всю шайку-лейку отправил бы варежки шить. Мы… это… посовещались. Решили сеть не откатывать. Некогда. Всё равно чему-то новому она с твоим семейным архивом научилась. Если контрольные тесты КТ-система сдаст, считай, выкрутились.
Чозин неопределённо кивнул. Десять лет он горел нейронными сетями, застав ещё зарю эпохи. Построил свою, продвинув отрасль далеко вперёд. Но всё это было в прошлом. Сейчас сети практически не волновали Алексея. Он просто хотел, чтобы этот разговор закончился.
— И это, Лёша… Отдохни-ка две недельки дома, приди в себя. Психолога тебе выписали, проверь почту. Ты нужен нам, но… нормальный. Если не оклемаешься — пиши по собственному.
Выйдя из кабинета, Алексей зашёл к себе в отдел, перебросился парой слов с коллегами и раздал указания. Он не знал, вернётся ли сюда ещё когда-нибудь, так что перепроверил годовой план обучения сети. Внёс пару комментариев, оставил указания лаборантам и подписал все накопившиеся бумажки. Зашёл к айтишникам, поговорить с Федькой, но того почему-то не было на месте. Тогда Чозин повесил рабочий халат на спинку кресла и ушёл.
***
Пункт охраны, где хранились личные смартфоны. Автомобиль. Магазин. Дом, в котором пусто и пыльно. Большая и утомительная одиссея маленького человека.
Теперь Алексей редко убирался в квартире. Незачем. Он включил плиту и поставил кастрюлю на огонь. Наварить макарон, с сосисками и кетчупом будет самое то — как мама готовила в детстве. Лера морщила нос от такой кухни, берегла фигуру и вводила продуктовую диктатуру. Но теперь Лёша один. Ему не для кого беречь себя.
Макароны получились отменные, но он съел их без аппетита. За едой просмотрел почту — сочувственные письма коллег и ненужные контакты психолога. Ещё в папке «Спам» нашлось письмо о взломе профиля давно заброшенной сетевой игрушки. Взломы социальных сетей расследовались службой безопасности, и к ним относились серьёзно, а на подобную ерунду безопасники плевали с высокой колокольни. Как и сам Лёша — пусть вор натягивает его виртуальную кожу и мчится к новым рекордам. Скатертью дорожка! Вымыв тарелку, Чозин прошёл в кабинет и сел на диванчик, помнивший лучшие, полные спонтанной любви времена.
Шестьсот гигабайт — это много, но не критично. Сисадмин Федя помог обойти защиту на рабочем ПК, и Лёша залил данные в личный планшет, тайно пронесённый мимо охраны всё тем же Федей. Пару лет назад Лёша переплатил безумные деньги за максимальную комплектацию планшета с терабайтником, будто чувствовал, что когда-нибудь пригодится. Пригодился. Но лучше бы он почувствовал неладное в ту самую субботу и повёз Леру куда угодно, только не в тот чёртов торговый центр.
Алексей запустил программу-ридер. Конечно, Сало прав: нейронного чуда не случилось, да и не могло случиться. Нейронные сети не искусственный интеллект, а переписка и фотографии — не дамп головного мозга. Да и сам он не нейромант из фантастического фильма. Но в набросанной компьютером ахинее всё равно проскальзывали знакомые нотки. И в жизни не осталось ничего, что было бы важнее этих случайно совпавших слов.
Когда я вернусь, пойдём бирюзовые салфетки яичница вместо но. Покупать мороженое жемчуг дедлайн.
Это из самого начала, когда нейросеть ещё не понимала, что за конструктор вывалили на неё. Их модель сети строилась на обучении с учителем, и Алексей месяц скармливал Машине изрезанную на куски жизнь, вручную выставляя приоритеты перед стандартной программой обучения. Порой даже подправляя алгоритм обработки оперативных данных. И всё для того, чтобы прочитать с экрана «когда я вернусь» и опустить планшет дрожащей рукой.
Строчки прыгали и расплывались. Лёша не плакал с раннего детства, когда сначала семья, а затем и двор сломали замечательную способность выпускать пар. Но сейчас ему некого было стыдиться.
Проморгавшись, он зацепился за «бирюзовый», вспомнив, как Леру веселила его неспособность различать оттенки цветов. Он действительно мог перепутать синий с зелёным, а бирюзовый вовсе был слепым пятном. Однажды Лёша вызвал такси и метался по стоянке, пытаясь понять, какая из машин бирюзовая. Оказалось — та, что стояла перед носом. Лера очень смеялась, когда узнала. «Покупать… дедлайн». В такие моменты Алексею казалось, что компьютер смеётся над ним.
Дедлайн случился в субботу, когда они поехали на открытие торгового центра. Должна была выступать местная группа, магазины обещали сумасшедшие скидки. Но в итоге ни концерта, ни скидок не было: фанатик-террорист подорвал себя, обрушив большую часть здания. Следствие потом установило, что сраную халабуду строили с неслыханными нарушениями. Видимо, никто не верил в то, что ледяной ветер истории доберётся и до этих краёв. В результате Алексея достали из-под завала живым, а Леру — нет. Вот так бывает.
Так бывает. Сначала торговый центр возводится на земле, где нельзя строить ничего крепче коровника. Затем директор и прораб вступают в соревнование «кто больше сопрёт со стройки»; рабочие отважно борются за «бронзу». А потом безумный исламист, видевший Коран только на картинке, заезжает на шахид-мобиле на паркинг и подрывается.
Всё это Лёша узнал позже, когда очнулся в больнице. Там, в тот момент, он ничего не понимал. Они шли с Лерой по второму этажу, выбирали себе кроссовки в поход. Снизу донёсся оглушительный хлопок, и сразу погас свет. Здание завибрировало, будто под ним заворочался пробудившийся дракон. В воздухе повис низкий, нарастающий гул. Люди кричали и метались в поисках выхода, Лера тянула за руку и показывала куда-то. Но всё это было пустой и бесполезной суетой. Пол под ногам стал проваливаться, сначала медленно, будто в слоу-мо, затем быстрее. Ещё быстрее. Сверху посыпались аккуратные квадратики подвесного потолка. Последнее, что запомнилось, — ощущение свободного падения.
Из омута воспоминаний Алексея Чозина выдернул телефонный звонок. Звонил не мобильный — тот разрядился ещё по дороге домой и валялся где-то на кухне, — а городской. Это был его друг, сисадмин Федя, главный эксперт по открыванию вина без штопора при помощи полотенца и столба.
— Здоров, чоузен уан! — схохмил Федя. — Узнал про твой отпуск. Мэн, если нужна помощь, не стесняйся, окей?
Алексей поблагодарил и сказал, что всё хорошо. Надо ещё маме позвонить, подумал он, чтобы не волновалась и не приезжала. Поймав мысль, он хотел немедленно её воплотить, но сначала нужно было отделаться от Феди. А тот, как назло, только набирал обороты.
— Слушай, старик, мы все очень беспокоимся. Сало сказал, тебя могут снять с проекта. Камон! Соберись, ладно? Сало ругается, но мы тесты погоняли — не так уж ты всё и запорол. Возвращайся, в общем. Встретимся на днях?
Лёша пообещал.
— Эх, я бы тебя с новой подругой познакомил, но она малость двинутая. Ну, знаешь, вся такая за мир во всём мире и против системы. Если проболтаешься, где мы работаем, она нас прибьёт. Я соврал, что в банке сисадминю, ха-ха-ха. Но девка крутая, запала на меня, прямо «Тысяча и одна ночь». Зовут Жасмин, как принцессу из Аладдина, и сама такая чернявая, вёрткая. Я тебе…
Лёша повесил трубку. Восточные принцессы были не в его вкусе.
***
Поговорив с мамой, он включил телевизор и попробовал посмотреть демо-видео, сделанное когда-то для Сала. Это была компьютерная модуляция двух сценариев работы нейронной сети в качестве КТ-системы. В первом звено боевых дронов атаковало полевой лагерь террористов. Роботы получали цели от нейронной сети, которая в режиме реального времени анализировала потоки информации со смартфонов, радиочастот и камер наблюдения.
Во втором видео нейронная сеть координировала действия полиции и спецслужб, чтобы предотвратить серию терактов в городской застройке. По правде сказать, Лёша не любил второе видео. Оно оказалось для него слишком личным.
Многие считали, что после пережитой трагедии Чозин уйдёт с головой в работу. Положить жизнь на то, чтобы отомстить, — красивая, должно быть, история. Если смотреть со стороны. Но Лёша не смог. Он закончил то, что должен был, и сделал работу хорошо, но больше не горел ей.
Поэтому, глядя на огонь, охватывающий палатки и гантраки террористов, и зная, что на счету дронов десятки успешных операций, Чозин не чувствовал радости. Вообще ничего не чувствовал, кроме огромного внутреннего напряжения и усталости. Он знал: как бы хорошо они ни натренировали нейронную сеть, она обязательно ошибётся. Или, что ещё хуже, примет правильное решение. Как приняла в тот день, бросив все силы на предотвращение бойни на стадионе и захвата воинской части, списав посетителей небольшого торгового центра в неизбежные и малозначительные потери.
Он переключился на выпуск новостей, но там опять были военные сводки с далёких фронтов, где непонятные полуреальные люди выпускали друг другу кишки. Ещё хуже были местные новости: репортажи из городского парка развлечений, открытие театра, станции метро. Счастливые беззаботные лица. Лёша выключил телевизор и внезапно задумался: сколько глаз наблюдает за ним прямо сейчас?
Ну, телевизор — понятно. Смарт-разработка с камерой для видеочатов даже в режиме ожидания делает снимки в низком разрешении. И , конечно, сливает картинки КТ-системе. При включении фотографирует в максимальном качестве — в этот момент телек обращается к интернету за обновлениями ПО, и зашифрованную фотографию легче спрятать в потоке байтов. О смартфонах и планшетах и говорить нечего.
Менее очевидно, что датчики движения сигнализации работают не только во время боевого дежурства, но и просто регистрируют перемещения обитателей. В обычном режиме это делается редко, но если нейронная КТ-система определит домохозяйство как опасное, датчики начнут сливать перемещения в режиме онлайн. Дактилоскопический дверной замок передаёт отпечатки полиции, это даже прописано в лицензионном соглашении, которое всё равно никто не читает.
Во всем этом нелёгком деле сбора первичных данных самое главное — не спалиться. Но, так как все современные Wi-Fi роутеры в теме, и это не проблема. Трафик маскируется, шифруется, дробится так, как нужно системе.
Эти молчаливые глаза в любой момент могут превратиться в деятельных помощников. Человек под особым наблюдением ещё только возьмёт в руки раритетную опасную бритву, как к нему уже отправится экипаж «скорой». И , уж конечно, дверь врачам откроется сама. Человеку потом объяснят, что он её забыл закрыть. Человеку вообще всё можно объяснить, особенно если потом.
Чозин отключил бы всю эту электронную хренотень, но альтернатива была ещё хуже. Чересчур закрытый от мира индивид автоматически попадал под усиленное наблюдение.
Вздохнув, Алексей снова включил планшет. Ему нравилось читать эти бессвязные строки, ведь, в отличие от фотографий и реальных записей, они не принадлежали прошлому.
…кабанчиком поедем на пляжи, будем есть землянику, пить сок из трубочек, и ещё зонтики чтобы торчали. Я … я буду. Зонты круглые красные, погода хорошая, дождь, зелень, купальный сезон…
Алексей без труда вспомнил, каким именно кусочком их жизни вдохновлялась система. Это из обсуждения первого совместного отпуска. Тогда в институте ещё не ввели нормы секретности, и можно было сидеть в мессенджерах с рабочего места. Они долго выбирали страну, условившись ехать непременно в Азию. Ловили дешёвые билеты, выпрашивали отпуска, изучали номера отелей, надев шлемы виртуальной реальности.
И потом лежали на песке под мерное дыхание океана. Шшшу-шшшшу — вода набегала на берег и снова отступала, танцуя. Приторные коктейли пьянили не столько щедрой дозой спиртного, сколько необычным сладким вкусом и ощущением сытости от каждого глотка. А вот заниматься любовью на пляже им не понравилось — оба с ног до головы пересыпались песком. К тому же, как Лёша и Лера запоздало поняли, за ними наблюдали местные мальчишки, вышедшие на ночную рыбалку. Годы спустя это чуточку стыдное воспоминание обернулось поводом для шуток и подначек. Как и другая история, уже из свадебного путешествия на Тай, когда за Лёшей увязалась проститутка. Отчаявшись заполучить в Лёшином лице клиента, ночная бабочка задрала подол платья, обнажив внушительного вида мужской прибор.