Россия и мир | Проблема
Чем больше, тем меньше
Тревоги последних дней: страну ожидает «молочный кризис», да и с мясным производством перспективы не очень радужные. С чего бы это, если отрасль в передовиках, а показатели образцовых крупных хозяйств еще недавно били рекорды?
Сельские эксперименты
После Октябрьского переворота на базе образцовых помещичьих имений были попытки создания совхозов — полностью государственных промышленных производств, оснащенных американскими тракторами, прицепными комбайнами и локомобилями. Совхоз «Хуторок» под Армавиром (национализированное имение барона Рудольфа Штейнгеля) — единственный сохраненный до наших дней образец, и то благодаря тому, что его опекала лично Надежда Крупская как пример социалистического хозяйства для показа рабочим и фермерам США, Франции, Германии. По сути, это был уже тогда вертикально интегрированный государственный холдинг с диверсифицированным производством зерна, молока, мяса, шерсти и их глубокой переработкой электрическими и механическими машинами на более чем 40 тысячах гектаров. Другие столь же удачные попытки сохранить имения мне неизвестны, чаще они дробились на мелкие колхозы и товарищества либо вовсе исчезали.
Настоящий взрыв строительства аграрных гигантов пришелся на начало 20‑х годов, когда в Россию приехал американский коммунист Гарри Уэйр и обаял Ленина так, что в 1921 году по его личному указанию в Пермской губернии было выделено несколько тысяч гектаров для создания первого российско-американского совхоза. Уже летом прибыли первые 50 вагонов с тракторами, комбайнами, фермерами, ветврачами и скотом из Северной Дакоты. Однако пермское село Тойкино не стало столицей нового агробизнеса: для полного успеха климат был не тот. Тогда в Ростовской области для совхоза № 2 отрезали сразу 200 тысяч гектаров, и пошло-поехало на Дону, на Кубани (Сад-Гигант) и в Ставрополье. Гигантомания американских энтузиастов, не удовлетворенная в США, где фермеры отказывались продавать свои наделы корпорациям во избежание конкуренции, совпала с коммунистической идеологией. В 1928 году в связи с кризисом хлебозаготовок (и последующим раскулачиванием) Сталин принимает решение резко активизировать создание крупных зерновых фабрик. Американские специалисты приезжают сотнями. Историк-экономист Александр Никулин цитирует в своем исследовании одного из них — Томаса Кэмпбелла: «Народ России находится под новой формой революционного управления, также доселе неизвестного. Эта форма управления основана на всеобъемлющей программе индустриализации с централизованным контролем. Коммунист вы или нет (автор подчеркивает, что сам он не коммунист.— «О»), но всем становится ясно, что советский эксперимент невозможно просто игнорировать. Революция разбудила гигантские социальные силы. Идеи коммунизма были посеяны тысячи лет назад, их урожай поспевает только сейчас. Автор искренне рад, что экспериментальным полем коммунистического урожая стала Россия, а не Соединенные Штаты».
Последняя фраза ключевая: 14 агроагломераций на юге России обрабатывали более миллиона гектаров, но уже в 1932 году в совхозах-гигантах началось обвальное сокращение производства. Причины: отсутствие мотивации у работников, резкое истощение пашни от применения упрощенной агротехники (монокультура пшеницы без севооборотов, мелкая пахота, сокращение паров), падение заработков, повальное бегство населения в города, сужение рынка труда, невозможность эффективного управления такими массивами и коллективами.
Итог известен: с 1932 года началось массовое разукрупнение гигантов, в том числе из-за начавшихся социальных волнений по причине безработицы. Совхозы делили на пять, десять, а иногда на двадцать хозяйств. В это время Александр Чаянов, великий экономист, создавший теорию дифференциальных оптимумов сельскохозяйственных предприятий, которая и сегодня предостерегает весь аграрный мир от гигантомании, уже два года был под следствием по делу «кулацко-эсеровской группы», а еще через пять лет расстрелян — как теоретик кооперации семейных ферм…
