Из разведки с любовью
Приключения Яна Флеминга до Джеймса Бонда
В 1952 году Ян Флеминг написал первый роман о Джеймсе Бонде — «Казино "Рояль”». Для Флеминга это стало началом писательской карьеры и одновременно концом той жизни, которую он вел до этого и которая по насыщенности едва ли уступала приключениям его героя. К 70-летию превращения Флеминга из офицера разведки в писателя рассказываем, как он не привез из СССР презервативы, но привез автограф Сталина, как организовал в Великобритании разведывательный десант и помог союзникам высадиться на Сицилии и как заставил агентов MI6 присылать новости в газету, а корреспондентов газеты — работать на разведку.
Глава первая, в которой Ян Флеминг обнародовал сенсацию из СССР, но не смог добраться до Сталина
Около 10 часов утра 8 апреля 1933 года на Белорусский вокзал в Москве прибыл поезд из Берлина. Среди пассажиров выделялся высокий молодой человек в экстравагантном костюме в яркую клетку. Он сел во встречавший его «линкольн» и поехал к гостинице «Националь», по дороге с любопытством рассматривая московские улицы, людей и особенно очереди. Молодым человеком был журналист британского новостного агентства Reuters Ян Флеминг. Его командировали в СССР освещать громкий судебный процесс над британскими инженерами.
Яну Флемингу было 25 лет, он не был ни выдающимся, ни даже подающим надежды журналистом. В Reuters его взяли по просьбе матери, дружившей с женой начальника международного отдела. Отец Флеминга, член парламента от консерваторов, погиб в Первую мировую, и мать старалась, чтобы все четверо их сыновей сделали карьеры. Второй сын, Ян, вызывал у нее особенное беспокойство: поступил в Итонский колледж, но учился плохо, увлекался только спортом и многочисленными романами (среди его возлюбленных встречались и дочери преподавателей, и их жены), бросил Итон, поступил в Королевский военный колледж, но затем бросил и его — не прошел медицинскую комиссию. Уехал учиться в Австрию, потом в Германию, потом в Швейцарию. Познакомился там с девушкой, помолвку с которой расстроила мать, посчитавшая дочь швейцарского богача без родословной неподходящей парой для английского джентльмена. Провалил экзамены в МИД Британии и, кажется, собирался полностью посвятить себя прожиганию жизни, когда мать наконец взяла дело в свои руки и устроила его в Reuters — переписывать заметки иностранных корреспондентов и освещать автогонки. Языком Флеминг владел неплохо, но особенного энтузиазма к работе не проявлял. Тем не менее в начале марта 1933 года именно он стал автором настоящей сенсации.
Как-то на вечеринке Флеминг встретил однокурсника из Итона Джеральда Коука. Коук работал в компании Metropolitan-Vickers, занимающейся производством и установкой электротехнического оборудования, был болтлив и по секрету рассказал Флемингу, что за неделю до этого в СССР были арестованы и обвинены в шпионаже и вредительстве британские подданные, шесть сотрудников советского представительства Metro-Vickers, а также 12 советских граждан, работавших на компанию. ОГПУ увезло их прямо из загородного дома, который арендовала компания. На допросах их, вероятно, уже подвергают пыткам, но руководство Metro-Vickers все еще рассчитывает решить вопрос дипломатически, поэтому информацию не обнародовали. Прямо с вечеринки Флеминг поехал в редакцию, записал все, что услышал, и утром отнес текст редактору. Статья вызвала в Великобритании бурную реакцию: люди требовали заступиться за соотечественников, парламент обсуждал разрыв экономических связей с СССР, а премьер-министр объявил о невиновности английских инженеров и потребовал их освободить. Советские власти требования игнорировали и продолжали готовиться к судебным слушаниям. Освещать их в Москву командировали Флеминга. И там, в окружении других журналистов, он наконец испытал азарт к работе.
Суд начался 12 апреля, был публичным и проходил в Доме Союзов. Заметки Флеминга всегда выходили раньше других — он смог подружиться с цензорами, которые давали разрешение на телеграфную пересылку, и они не задерживали его тексты. Статьи были хлесткими — Флеминг умел подмечать детали, о которых больше никто не упоминал: что стены в зале суда будто не покрашены, а вымазаны синей краской, что судью не видно за грудой бумаг, что с полтысячи советских граждан, пришедших посмотреть на суд, похожи на клакеров и в один голос гудят, когда прокурор перечисляет преступления подсудимых.
Вынесение приговора было назначено на 18 апреля, и Флеминг очень надеялся сообщить о нем первым: раз он начал историю о Metro-Vickers, то и развязку должен был рассказать он. Он отправил знакомого мальчишку дежурить под окнами суда, чтобы подобрать сверток со стенограммой статьи, который Флеминг выкинет в окно, и бегом доставить его в корпункт Reuters. Флеминг даже купил мальчишке теннисные туфли, но план все равно провалился. Приговор транслировали через громкую связь на все здание суда, и первым о нем сообщил корреспондент Central News, в этот момент созванивавшийся с редакцией из комнаты для прессы. О том, что пять английских инженеров признаны виновными, трое приговорены к выдворению из страны, а двое к тюремному заключению на два и три года, Central News сообщило на 20 минут раньше. Начальник Флеминга был в ярости, но сам Флеминг не унывал и надеялся на другой эксклюзив — он ждал из Кремля ответа об интервью с Иосифом Сталиным.
Выезжать за пределы Москвы Флеминг не мог. В СССР бушевал голод, и, чтобы скрыть его масштабы от буржуазной прессы, советские власти запретили иностранным журналистам выезжать за пределы столицы. Целую неделю Флеминг гулял по городу, рассматривал витрины магазинов, на полках которых практически отсутствовала еда, зато стояли вереницами бюсты Ленина и Сталина, и проводил время в ресторане «Националя» — несмотря на голод, в нем за очень небольшие по английским меркам деньги можно было вдоволь наесться икрой и балыком из белуги. 25 апреля из Кремля пришла машинописная записка с подписью Сталина: «Я очень занят в данный момент текущими делами и, к сожалению, не имею возможности удовлетворить вашу просьбу». Не то, на что рассчитывал Флеминг, но лучше, чем ничего.
Вернувшись в Великобританию, Флеминг обнаружил у себя странное недомогание. Оказалось, советская белуга была плохо просолена и он заразился ленточным червем. На то, чтобы избавиться от «лох-несского чудовища», как назвал паразитов Флеминг, потребовалось несколько дней. Выздоровев, он первым делом направился в Министерство иностранных дел, где его уже ждали для разговора о том, что он видел и слышал в Москве.
Глава вторая, в которой Ян Флеминг не смог вывезти из СССР презервативы, но стал агентом разведки
Интервью в Министерстве иностранных дел не принесло Яну Флемингу приглашения работать в разведке. Его выслушали, рассмотрели записку с подписью Сталина, отметили наблюдательность и подшили анкету к папке «Люди с опытом работы в СССР», после чего Флеминг вернулся к своей обычной жизни.
Журналистика приносила небольшой доход, а захватывающих командировок в ближайшее время не предвиделось. Осенью 1933 года Флеминг уволился из Reuters и стал брокером в Сити. Бизнес Флеминга не интересовал, но ему нравилось водить клиентов в дорогие рестораны и получать приличный и стабильный доход. Он съехал от матери и арендовал себе крошечную квартиру в Белгравии, одном из самых престижных и дорогих районов Лондона. Квартира стала настоящим холостяцким убежищем. В гостиной стояли два стеллажа с книгами, один был заполнен модными современными романами и шпионскими триллерами в большом количестве, второй — эротическими, в основном французскими, романами. Последние должны были привлекать многочисленных девушек, которых Флеминг водил домой. Работа в Сити, впрочем, довольно быстро потеряла для Флеминга привлекательность — насытившись размеренной жизнью, которую она ему обеспечивала, он стал искать что-то более интересное.
Сначала Флеминг задумал организовать журнал — что-то вроде английского The New Yorker, рупор добропорядочной и претенциозной английскости, которая должна была защитить Великобританию и от фашизма, и от коммунизма,— но не нашлось инвестора. Затем размышлял о том, чтобы пойти в политику, и даже сходил на одно заседание в Палате общин, но остался разочарован: «Лживая пошлость, граничащая с непристойностью; если это и есть политика, то лучше не видеть, как это происходит». Зато Флеминга все больше и больше интересовала теневая политика, деятельность спецслужб и разведки.
В марте 1939 года в СССР должна была отправиться британская торговая делегация. Экономические отношения между двумя странами после суда над инженерами Metro-Vickers не улучшились, но из-за стремительно росшей угрозы со стороны Германии Министерство иностранных дел Великобритании предпочитало поддерживать с СССР дружественные отношения. Флеминг решил воспользоваться ситуацией и попытаться во второй раз заинтересовать собой Министерство иностранных дел. Он взял отпуск в брокерской конторе и устроился корреспондентом в The Times с просьбой, чтобы его прикомандировали к отправлявшейся в СССР делегации.