Сергей Кемпо: «Я — счастливчик!»
«Родители для меня желали какой угодно профессии, но только не актерской. Когда ходил на подготовительные курсы при «Щуке», говорил им, что мне нужны деньги на курсы в строительный институт. Прошел все творческие испытания, но провалился на последнем туре. Пришлось и правда поступать в строительный. Поучился два месяца, мне не понравилось, и я бросил учебу. Отец работал на стройке, я пошел к нему... На следующий год снова поступал, но и в этот раз провалился с треском, не дойдя даже до второго тура. Тогда решил, что попробую еще раз, а если снова не выйдет — брошу затею», — рассказывает актер Сергей Кемпо.
— Сергей, мы с вами встречаемся в Театре Наций. Очень многие актеры мечтают играть на этой сцене... Как началось ваше сотрудничество?
— Этот театр у всех на устах. И, конечно, я тоже мечтал здесь работать. Узнал, что режиссер Евгений Писарев собирается ставить спектакль «Кабаре» в Театре Наций. А я на тот момент, по сути, был без театра. И на съемках фильма «Нюрнберг», в котором мы снимались вместе с Евгением Мироновым, я воспользовался моментом, подошел и попросил:
— Евгений Витальевич, дайте шанс попробоваться.
Он сказал:
— Да, хорошо.
Через несколько дней меня уже пригласили на встречу с Писаревым, и я получил роль Клиффорда Брэдшоу. Мы начали репетировать, выпустили спектакль и играем его уже год. А в феврале ввелся в постановку «Мастер и Маргарита».
— На роль Мастера?
— Да, и это было неожиданно для меня. В какой-то момент Евгений Витальевич позвонил и спросил:
— А не хочешь ли ввестись в «Мастера и Маргариту»?
Я знал, что он играет Мастера, и был уверен, что предложит другую роль. Отвечаю:
— С удовольствием! А на кого?
— На Мастера! В пару со мной.
Я когда это услышал, не поверил:
— Повторите!
Для меня это был вызов. И мы стали играть блоками: два дня играет Евгений Витальевич, следующие два дня — я. Для меня роль Мастера — это подарок судьбы. Я был знаком с этим материалом, потому что четыре года назад пробовался на роль Бездомного в проект Николая Лебедева. Но съемки не начались, к сожалению. По сути, я был в материале и это мне очень помогло.
— Какой Евгений Миронов руководитель?
— Я был заворожен рассказами Евгения Витальевича о театре еще на съемочной площадке «Нюрнберга». Он объяснил, каким видит современный театр, какие режиссеры у него работают и какие талантливые артисты играют на сцене. И, конечно, попав в театр, изнутри ощутил, какой он невероятный. Здесь действительно работают люди, которые горят своим делом. Ты, конечно, влюбляешься в это место. Принято говорить, что театр начинается с вешалки. Так вот Театр Наций начинается со служебного входа, с охранника. Я счастлив, что нашел место по душе.
— Театр Наций известен еще и тем, что у него нет труппы...
— Да, похоже на бродвейскую систему: набираются актеры, репетируют и дальше играют спектакль, пока он не изживет себя.
— Сергей, вы 10 лет проработали в Театре имени Ермоловой. И ушли, можно сказать, в никуда. Что случилось?
— Меня настиг творческий кризис, когда понимаешь: надо что-то менять, двигаться дальше. Я почувствовал, что остановился в развитии и если ничего не предприму, то закисну. Дело не в театре, не в руководителе, не в коллегах и даже не в репертуаре, а в моих каких-то внутренних метаниях. Я подошел к Олегу Евгеньевичу Меньшикову и честно сказал:
— Не могу больше, чего-то хочется нового.
Он отнесся с пониманием и предложил взять академический отпуск:
— Ты не торопись. Подожди, отдохни. У тебя может быть кризис, да еще и период такой сложный — пандемия.
Но ничего не изменилось, прежде всего во мне. И я ушел. Точно так же я уходил из Театра Российской армии после пяти лет работы. Тоже в никуда, и от этой неизвестности, помню, меня трясло. Но чувствовал, что мне нужны перемены.
— Тяжело было расставаться с труппой?
— Конечно, тяжело. За эти годы мы действительно сроднились, были семьей. Я ведь в театр пришел через три месяца после того, как Олег Евгеньевич стал руководителем. Можно сказать, что был у самых истоков, ведь Меньшиков начал создавать свой театр, набирать новых актеров, подбирать другой репертуар. Есть такое выражение, что театр живет 10 лет, а потом ему нужно перерождение. И вот, перерождение потребовалось мне. Ровно через 10 лет работы в театре у меня что-то щелкнуло, и я решил, что мне надо что-то менять в своей жизни. У меня действительно был кризис, который переходил в депрессию: неталантливый, может, что-то не так сделал, где-то ошибся в прошлом, кому-то что-то не так сказал... Было очень много вопросов к себе.
— Откуда столько рефлексии? Вы же работали в одном из ведущих театров Москвы, у вас были хорошие роли. Взять даже спектакль «Портрет Дориана Грея», в котором вы сыграли главную роль....
— Это был, как говорится, тот самый счастливый случай. Роль Дориана Грея я называю своим вторым институтом, после нее заново начал познавать профессию. Когда я пришел в Театр Ермоловой, Олег Евгеньевич Меньшиков предложил ввестись в спектакль «Игроки» на маленькую роль лакея Гавриила. Помню, шел по коридору театра и меня увидел режиссер спектакля «Портрет Дориана Грея» Саша Созонов. Они искали актеров на второй состав в спектакль. В итоге мы просидели два часа. Мне сказали: «Ну, давайте попробуем». Но я себя вообще не ассоциировал с Дорианом Греем. Какой я Дориан Грей? Но меня утвердили, и мы стали репетировать. Мне создавали образ, мы ходили по бутикам, мерили одежду. Я сначала не понимал, зачем это нужно, но потом все это очень помогло. Я играл с самим Меньшиковым — это уже удача, отдельная школа. Я как ребенок, как мартышка даже схватывал у него все, пытался что-то по-хорошему украсть. Но на премьере я эту роль провалил...
Увидел запись спектакля и понял, что на сцене все не так. Знаете, когда смотришь на себя и не узнаешь: мол, это не я! Был настолько неорганичен, что это выворачивало, мне было стыдно смотреть. А потом свое мнение о спектакле начали высказывать критики... И меня просто охватил ужас. Я пришел к Олегу Евгеньевичу со словами:
— Я откажусь от роли.
Он ответил:
— А где ты был раньше?
Говорю:
— Ну, я полностью доверился режиссеру и не слушал свою интуицию.
Всегда надо иметь свое мнение. А я его не имел, делал то, что мне говорил режиссер. И в итоге напоролся... После отпуска мы репетировали с Меньшиковым все лето, он помог мне исправить эту роль, дал второй шанс. И я наконец-то начал получать удовольствие и видеть результат.
— Когда смотрите фильмы с вашим участием, какие у вас ощущения?
— Первое ощущение — это страх, потому что может не понравиться. Признаюсь, мне тяжело смотреть работы, в которых я снялся. Всегда вижу ляпы: тут плохо сыграл, тут недоиграл...
— Вы можете вспомнить картину, где впервые себя увидели?
— Это был фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем 2». У меня была небольшая роль, я играл одного из кремлевских курсантов. И когда видел себя на экране, меня аж передергивало.
— Какие впечатления от работы с Никитой Михалковым?
— Сниматься у Никиты Сергеевича — это счастье для любого актера, об этом все мечтают! Когда я попал в «Утомленные солнцем 2», долго не мог в это поверить.
Никита Сергеевич с нами репетировал. Готовились к съемкам мы серьезно и долго. Помню, ездили в Алабино в дивизию, учились маршировать, стрелять. А еще мы собирались на «Мосфильме», читали текст, друг друга слушали, чтобы понимать, у какого героя какая судьба, потому что это будет чувствоваться в кадре. Когда ты знаешь биографию героя своего товарища, тебе не надо ничего передавать, ты называешь его по имени, а в это время уже звучит какое-то отношение.
На съемочной площадке Никита Сергеевич вел себя как твой друг, как будто вы выросли вместе во дворе. И это, конечно, подкупает. И главное, он очень любит актеров, может найти одно-два слова, благодаря которым сыграет любой. Никита Сергеевич к каждому человеку на площадке относится с уважением. Вот ты играешь в массовке, у тебя очень маленькая роль, а он относится к тебе так, как будто у тебя очень важная роль. Ну, большой профессионал! Мы ведь еще играли в футбол после каждой смены. И это было здорово! Одно дело вы общаетесь на съемочной площадке, а другое — всей группой играете в футбол. Золотое было время!