Караван историйСтиль жизни

Настроение

Юлия Хлынина. За кулисами таинственной страсти

Когда меня позвали попробоваться в сериал "Таинственная страсть", я не сразу поняла, в какой масштабный проект могу попасть. Роман Василия Аксенова, по которому написан сценарий, не читала. Срочно купила книгу и, честно говоря, испугалась.

Записала Марина Порк

В «Таинственной страсти» мне предстояло сыграть Мирру — жену главного героя Ваксона, прообразом которого является сам Василий Аксенов, историю их брака и разрыва. А мне всего двадцать три, и никакого опыта семейной жизни. Но мой агент Елена Михайловна Брагина, к советам которой я всегда прислушиваюсь, убедила: на пробы надо идти.

Прихожу. На меня тут же надели парик и платье шестидесятых годов — именно те, в которых я позже снималась, нарисовали модные в то время стрелки на глазах, сделали начес — образ был создан от и до. А ведь это должно было быть всего лишь знакомство с режиссером. Обычно приходишь, рассказываешь что-то о себе, часто просто на камеру — и все. Дальше режиссер из этого и других подобных материалов отбирает актера, подходящего на роль по типажу. Поэтому я была приятно удивлена такой подготовкой к пробам. Заволновалась еще больше — поняла, насколько здесь все серьезно. А ведь я не из пугливых и с детства могла выступить, не особенно стесняясь окружающих.

Когда была совсем маленькой, мама вела нулевой класс в школе и брала меня с собой на работу — не с кем было оставить. Высидеть сорок минут ребенку сложно, и она разрешала мне тихонько передвигаться по классу. И вот я, совсем кроха, ходила между рядами и забирала у шестилеток карандаши. Как же они злились! Но молча: ведь идет урок, а противная малявка — дочка учительницы! Вот так происходили мои первые выступления на публике! А маме спасибо за подыгрыш.

Когда подросла, стала заниматься в Детском драматическом театре «Чудо» у Ольги Ширеновой и Алексея Юдина. Там я впервые прошла «кастинг». Однажды тетя Оля (так мы называли Ширенову) привела к нам свою подругу режиссера Елену Невежину, которая ставила спектакли в лучших театрах Москвы — «Сатириконе», «Маяковке», «Табакерке»... Я также узнала, что она была педагогом в Школе-студии МХАТ, а после в ГИТИСе. Невежина посмотрела, как мы работаем, и вдруг спрашивает меня:

— А почему ты хочешь стать актрисой?

— Не знаю, просто хочу...

— Ну, тогда встань на стул и сделай ласточку.

Вокруг сидят ребята, старшие по возрасту. Очень стеснялась. Но нужно было доказать, что настроена я серьезно. Пришлось принять вызов, и я, сжав зубы, влезла на стул и подняла ногу. Все хихикают. Я стою.

— Пой!

— Что петь? Я не умею...

— Да что хочешь! Представь, что ты одна, моешься в душе.

И вот стою как дура в позе ласточки и пою, несмотря на то, что пение мое от зажатости вызвало еще больше смешков и шума. Наконец она говорит:

— Хорошо!

После Невежина сказала тете Оле: «Пока только двоих вижу в театральном — вон тот мальчик и девочка с ласточкой». Вот так после встречи с Еленой Невежиной в Школу-студию МХАТ к Константину Аркадьевичу Райкину я поступила с первого раза сразу после школы. Но вернусь к съемкам.

Кастинг «Таинственной страсти» был довольно волнительным. Режиссер-постановщик Влад Фурман и оператор Кирилл Мошкович оказались прекрасными людьми, но сцена, которую они попросили сыграть, — одна из самых тяжелых и драматичных в фильме. Мирра находит рукопись, над которой работает муж, и понимает, что описывая любовницу героя, он имеет в виду не вымышленный персонаж, а вполне конкретную женщину, ее знакомую. И закатывает Ваксону жуткий скандал. В принципе представить и изобразить сцену ревности для любой профессиональной актрисы — задача несложная. Но у меня в голове не укладывалось, каким образом рукопись может разрушить семью. Написал муж-прозаик откровенно о другой женщине. Зачем из-за этого разводиться-то? Тут вдруг мне говорят, что играть я буду без партнера, потому что уже утвержденный на роль Ваксона Алексей Морозов не смог приехать на пробы из Санкт-Петербурга. Ох, как же это непросто... Честно сказала Владу и Кириллу:

— Не имею четкого представления, как это играть, да еще одной.

Но оказалось, они все продумали заранее. Фурман не только режиссер-постановщик, у него есть в картине и небольшая роль. Говорит:

— Не переживай, я тебе подыграю.

Я сразу почувствовала, что сцена пошла, стало получаться искренне, по-женски честно. Режиссер с оператором повернулись друг к другу довольные

Кирилл берет камеру, Влад входит в кадр и моментально перевоплощается в Ваксона. На первом дубле я немного зажалась, от чего проба получилась жесткая, будто Мирра бессердечно отчитывала мужа и истерила. Зато во втором дубле я сосредоточилась на ошибке и сразу почувствовала, что сцена пошла, стало получаться как-то очень искренне, по-женски честно. Режиссер с оператором повернулись друг к другу довольные:

— У меня было, а у тебя?

— Да, у меня тоже было.

Это значит — все нормально: правильная, вернее, честная эмоция и камера это увидела. В этот момент и сама в себя поверила. Когда меня утвердили и я узнала, что буду сниматься с Чулпан Хаматовой и Филиппом Янковским, Юлией Пересильд, Сергеем Безруковым и Георгием Тараторкиным, была необычайно рада.

Естественно, готовила себя к трудностям: история масштабная, роль сложная. Но съемки начались и я поняла, что здесь, к счастью, будет «по любви». Всегда чувствую, когда попадаю на «свои» проекты — вдруг все удается, появляется уверенность, что тебя любят. Это очень помогает. Во время работы в «Таинственной страсти» если что-то не получалось: не видела рисунка роли, не улавливала конфликта, — все равно было легко! Рядом Фурман и Мошкович — все объяснят, в беде не бросят.

И с партнером повезло. Леша Морозов сразу просек, что мне страшновато — все-таки самая молодая в группе, и взял под крыло, подсказывал, поддерживал. Вообще актерская команда сложилась прекрасная, и все коллеги в какой-то степени помогли мне вырастить роль.

Большинство моих сцен снимали в Питере, в старой квартире. Когда попала туда в первый раз, была под впечатлением: просторные комнаты, высоченные потолки, массивные двери. Хозяева жилья сохранили советскую мебель, кое-какие детали добавили реквизиторы. И получилось настоящее жилище питерской интеллигенции шестидесятых годов.