Ночные обезьянки сельвы
В экспедиции в Южной Америке мне удалось познакомиться с удивительными ночными обезьянами, которых здесь называют еще мирикины, или дурукули.
Вечерняя сельва
…День клонится к своему окончанию, и солнце скрывается за вершинами деревьев. Сразу становится сумрачно и прохладно. Я сижу на порожке своего нового домика и всем телом впитываю в себя жизнь тропического леса, обступающего меня и мое жилище величественными стволами, устремляющимися вверх, к облакам и солнцу. А это поистине великий лес, поскольку нахожусь я в Южной Америке, и многим деревьям, стоящим вокруг меня, более ста лет, а история всей сельвы уходит на сотни миллионов лет в прошлое…
Неумолчные цикады создают здесь постоянный звуковой фон, в который вплетаются трели порхающих вокруг певчих птиц. А вот с высокими, громкими и тявкающими криками в ближайшей кроне появились туканы и начали своими огромными разноцветными клювами срывать какие-то темные плоды. Сорвав плод, они его подкидывали вверх и, раскрыв клюв, подставляли свою широкую глотку, в которой он скрывался. Постепенно темнота сгущалась, и я уже подумывал, – а не пойти ли мне внутрь домика? Неожиданно послышались пронзительные вскрикивания, ворчания, мяуканье и мелодичные трели, совершенно не знакомые мне. Оказывается, из леса на мое дерево пришла компания каких-то обезьянок. Увидев меня, они начали издавать громкое мурлыкающее рявкание – далеко разносящийся вибрирующий клич, предупреждающий об опасности. Когда звучит этот горловой крик, горло обезьянок раздувается до размеров апельсина. Но, в какой-то момент поняв, что я совершенно безвреден, они успокоились и, разбежавшись по всей кроне, начали срывать плоды. При этом, поедая лакомство, они выражали свои позитивные чувства и радость мурлыканием и ворчанием. Телом они были все небольшие, – менее полуметра, с такой же длины хвостом. Их спинки окрашены в оливково-коричневое, а животики и внутренние стороны лапок – в желто-коричневое или оранжево-коричневое. При маленькой круглой головке у них миниатюрные ушки и необычайно большие глазницы, с большими выпуклыми блестящими коричневыми глазами. Подкормившись, они успокоились, и вот один из них спускается ко мне, чтобы понять, – кто это там за ними подсматривает. Он повис на веточке, обратив ко мне свою мордочку, на которой была нарисована оригинальная «лицевая маска»: по краям она ограничена черной полоской, а другая такая же центральная полоса разделяла личико на две вертикальные части. Над глазами светились два белых пятна, такие же пятна были на месте усов и на подбородке. А ноздри на его маленьком плоском носике смотрели вниз. В целом, обезьянка была очень красочная и напоминала сказочного гномика из детских сказок.
Рассматривая эту компанию, я увидел, что у многих обезьянок на спинках сидели их маленькие детеныши, по одному на каждую маму, крепко вцепившись в их шерсть. Они были все очень любопытны и глаз не сводили с меня, поскольку видимо, с таким приматом они еще не встречались. Для этого им нужно было поворачивать свои головки на 180 градусов, и было ощущение, что они у них – на шарнирах.
По мере насыщения обезьянки начинали больше общаться друг другом. Вот одна из них вдруг подобралась поближе к своей подружке, крепко обняла ее ручками, прижалась к ней и чмокнула в губы. После чего они переплелись хвостами и сидели на веточке, обнявшись и прижавшись друг к дружке. Постепенно большая часть группы тоже начала рассаживаться парами, нежно обнимая друг друга. Такого удивительного единения и взаимной нежности я не встречал ни у кого из приматов, которые подчас напоминают нам маленьких дьяволят, с соответствующим поведением.