Истории вместо цифр
Дмитрий Пьянов — редкий пример человека из мира финансов, который переводит язык больших цифр на язык большой культуры. Как первый заместитель президента — председателя правления ВТБ он объясняет самые сложные экономические процессы через литературные и исторические параллели. Мы решили поговорить с Дмитрием и понять, как связаны литература, философия, авангард и реальная банковская практика.
Дмитрий, если говорить о профессии: что, по-вашему, самое важное для человека, который работает в мире больших финансов?
Первое — работа с информацией. Информации слишком много, человеческого мозга на все не хватает. Нужен навык сортировки: вот это важно сейчас, вот это можно отправить во внешнюю память.
И важно не стирать все подчистую. Когда тебе в субботу в 23:00 звонят по работе, нет времени открывать ноутбук, искать файлы.
В такие моменты превращаешься в головку жесткого диска, которая должна мгновенно перемещаться между областями: капитал, регулирование, взаимодействие с Минфином, финансовые результаты, прирост рынков. Если «застынешь», потеряешь скорость — потеряешь и доверие, и эффективность. Вторая вещь — интуиция. Жизнь меняется слишком быстро, все предсказать невозможно. Интуиция — это не мистика, это неосознанное знание. Когда фактов много, в какой-то момент они складываются в ощущение правильного хода. В крупных организациях на меняющемся рынке без нее нельзя.
И третье — личная дисциплина. Финансы формулируют для компании множество ограничений: нельзя тратить больше лимитов, нужно обеспечить такую-то доходность, такие-то расходы. Ты предъявляешь требования к другим, и только такая же или даже более жесткая требовательность к себе дает моральное право это делать. Если сам сдаешь материалы вовремя, экономишь, выполняешь свои KPI с запасом — ты можешь быть жестким с коллегами. Если нет — нет.
Вас часто представляют как человека, который о финансах говорит через литературу, живопись, аллегории. Почему вы так делаете? Это способ упростить сложное или для вас это единый код: финансы, искусство и жизнь?
Это сочетание факторов. Началось все довольно утилитарно. Любая публичная компания регулярно представляет результаты: кто-то — раз в квартал, мы — раз в месяц. Рабочий язык банкиров – язык цифр и нормативов, его необходимо переводить для журналистов и инвесторов, которые хотят понять, как и чем живет компания, в которую он может вложиться. Мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы нам доверяли, а без информации это невозможно.
Так что первый фактор – необходимость просто объяснять сложную вещь. Экономика давно уже не «умение складывать цифры», машины справляются с этим лучше. Главное — интерпретация. Аллегория — это мостик от экономики к другим областям человеческого опыта, которые людям уже знакомы.
Второй фактор – необходимость закрепить информацию в умах. От журналистов мы знаем, что новость живет сутки, на следующий день она мертва.
Мне стало интересно, можно ли продлить ей жизнь. Чтобы через день, через неделю, а иногда и через год она продолжала кого-то цеплять. Хороший пример — письмо Деду Морозу с пожеланиями по регулированию на финансовом рынке, определенным действиям Минфина. Его до сих пор вспоминают, а прошел год уже. Так что аллегория стала способом продлить жизнь новости.
Если образ удачный, его охотно цитируют, разбирают в медиа и соцсетях. Но тут нет стопроцентной предсказуемости. Бывает, что считаешь образ проходным, а он собирает сотни тысяч просмотров. А что-то, чем искренне гордишься, остается в узком кругу.
Постепенно мы даже вывели себе «рецепт». Аллегория должна быть народной, а не элитарной. Классический пример — «Игра в бисер» Германа Гессе. Это великий роман, автор — нобелевский лауреат, но в русский культурный код лучше попала крепленая денежно-кредитная политика: когда ключевая ставка приближается к 20 % и ее сравниваешь с креплеными напитками.
Еще одна причина — соревнование. Для людей честолюбивых этот аспект важен. Ты хочешь обогнать сначала себя, потом — коллег по рынку. Не в смысле агрессии, а профессионального интереса.
И конечно, есть человеческий фактор. Мне в этом поле комфортно. Встречается уникальность, личный интерес и производственная польза — обычно это хорошая комбинация. Вы сказали «интерпретация».
Это ваша личная оптика или вас так научили?
Меня этому очень жестко научили в Германии, когда я там учился. Экономические факультеты условно делились на две линии: экономика предприятия и экономика страны — микро- и макро-. Конкурс на «экономику предприятия» был в разы выше. В России тогда и до сих пор очень популярен факультет государственного и муниципального управления, а там все таланты шли в «экономику фирмы».
Я спросил профессора, почему так. И он объяснил очень просто, я запомнил на всю жизнь. Министр финансов в стране один. Плюс еще 16 земельных министров. А предприятий — миллионы. Если хочешь быстро применить свои способности и достойно зарабатывать, твой путь — в экономику предприятия.
Второе: предприятие должно быть большим. В маленькой компании экономист не нужен, его роль выполняет генеральный директор. В большой возникают непрозрачность, сложность, уровни. Там уже нужен человек, который будет переводить сложный массив цифр на человеческий язык.
У генерального директора крупного предприятия — банка или промышленной компании — катастрофически мало времени. У него одновременно производство, HR, политика, суды, регуляторы, GR. Ты не можешь прийти к нему с «кладбищем цифр» и сказать: выберите сами, что вам интересно. Ты просто потеряешь его внимание.
Поэтому задача финансового директора — собрать снизу весь цифровой материал, понять, что в нем важно, и перевести в ясную, яркую интерпретацию. Она не может быть сухой, иначе ее не запомнят и по ней не примут решения. И тут тебя неизбежно выталкивает в другие области: литературу, кино, философию, современное искусство — в зависимости от того, как мыслит твой контрагент.
Раз мы заговорили про литературу. Вы несколько раз ссылались на «Игру в бисер». Это был сознательно элитарный выбор?