Сто лет за девять часов
«Один день в Макондо» еще до премьеры в СТИ был для театралов чем-то мифическим: многие слышали, что в 39-й аудитории ГИТИСа Егор Перегудов репетирует с «женовачами» (мастерская Сергея Женовача на режиссерском факультете) что-то волшебное по Маркесу; кто-то даже доходил до студенческих показов, но большинство пугала длительность: мало кто готов отдать спектаклю, да еще и студенческому, целый день своей жизни. Неожиданно спектакль не умер, как закономерно бывает после получения студентами дипломов, и в декабре был впервые показан на сцене СТИ. К «женовачам» 2017 года добавились более опытные актеры Студии, но студенческого куража работа не растеряла.
Макондо возникает и умирает за четыре часа первой части, три часа второй и двух часов обеда в мексиканском стиле (если что, записываться на него и платить надо отдельно). В программке не только имена исполнителей, но и генеалогическое древо обитателей Макондо, переживающих сначала одиночество любви, затем — одиночество смерти.
Если вы не помните или не читали Маркеса, то «Один день в Макондо» — отличная возможность влюбиться в его героев. Все перипетии и сюжетные линии неспешного романа Перегудов умудряется вместить в длинный и обманчиво неспешный поначалу спектакль.
На сцене, имитирующей студенческую аудиторию, мир Макондо и переживаний его обитателей выстраивается с такой психологической достоверностью, что удивляешься — в актуальном театре так делают редко. Взгляд Льва Коткина в роли уже привязанного к дереву основателя Макондо, игра нюансов в голосе Марии Корытовой, играющей его жену Урсулу, и улыбка Дарьи Муреевой, играющей маленькую Ремедиос, вдруг довольно неожиданно для меня отправились в мою персональную шкатулку театральных воспоминаний. Как и пластически решенный финал первой части — воспоминание полковника Буэндиа перед расстрелом. Актеры отматывают пленку повествования назад, превращая уже свершившиеся события в танец времени, текущего в обратном направлении.
Сложенный во многом из этюдов, «Один день» как будто отсылает к «Одной абсолютно счастливой деревне», шедевру Петра Фоменко. Фоменко учил Женовача, Женовач учил Перегудова — круг замыкается.
Макондо умирает, зрители долго не расходятся после аплодисментов, прислушиваясь, как визжат то ли от радости, то ли от усталости, но, вероятнее, от всего вместе, за сценой актеры. Кажется, в театре это называют «счастье».
Проблема
Режиссер Алексей Бородин
Москва, РАМТ 07.02
Для интеллектуалов, для людей
Том Стоппард — один из самых известных из ныне живущих драматургов и любимец интеллектуалов всего мира. РАМТ первым в России ставит новую пьесу Стоппарда: The Hard Problem, которую впервые сыграли в лондонском Королевском Национальном театре в 2015 году. Главные герои пьесы спорят о Проблеме: молодые ученые из Института мозга уверены, что эгоизм и альтруизм, самопожертвование, любовь и ответственность можно рассмотреть под микроскопом. Обещают интеллектуальный детектив в постановке худрука РАМТа Алексея Бородина. Кстати, прошлый спектакль Бородина по тексту Стоппарда, «Берег утопии», с успехом шел более десяти лет, и зрителей не останавливала рекордная на момент премьеры длина: спектакль состоял из трех частей и игрался целый день.
Аустерлиц
Режиссер Евгения Сафонова
Санкт-Петербург, БДТ им. Г. А. Товстоногова 30.01, 05.02, 06.02
Для интеллектуалов, для людей
Спектакль «Аустерлиц» — первое обращение российского театра к творчеству Винфрида Георга Зебальда, которого ставят в один ряд с Набоковым и Прустом.
Главный герой романа, который Зебальд выпустил в 2001 году, — Жак Аустерлиц, историк архитектуры, живущий в Лондоне. Аустерлиц узнает, что всю жизнь прожил в приемной семье под вымышленным именем — как и многие другие дети, вывезенные от надвигавшегося на Европу фашизма. Аустерлиц пытается воссоздать свою историю с помощью архивных фотографий, старых газет, чужих рассказов, он даже посещает дома, в которых могли жить его настоящие родители.
Петербургский режиссер Евгения Сафонова известна своими долгими репетициями и подробной работой с текстом; самая известная ее работа на сегодня — «Братья» по Достоевскому.
«Работая над постановкой, мы размышляем о том, что человек помнит, а что забывает, почему исторические трагедии и катастрофы со временем остаются непонятыми, неосознанными и забытыми, как все это сказывается на человеческих биографиях и проблемах самоидентификации», — говорит о спектакле Сафонова.
Зарница
Режиссер Юрий Квятковский
Москва, Центр им. Вс. Мейерхольда 5.02, 6.02
Для любителей острых ощущений, для интеллектуалов
Мастерская Дмитрия Брусникина уже играет спектакль «Сван» по пьесе в стихах Андрея Родионова и Екатерины Троепольской про будущее России, где мигранты сдают экзамен по стихосложению. «Зарница» — часть того же самого будущего. Действие разворачивается на заброшенном фундаменте огромного ДК, проект которого зрители видят на входе в зал. Поющий мифический технолес, запрет на любой выход за границы нормы и подростки, сдающие экзамен по «Зарнице», — будущее наступает прямо в Большом зале ЦИМа.
Гастроли театра Габриадзе
Москва, «Другая сцена» театра «Современник» 31.01-17.02
Для людей, про любовь
Резо Габриадзе — художник-легенда. Это он сочинил сценарии «Мимино» и «Кин-дза-дза», это он сделал знаменитого «Чижика», в которого пытаются попасть монеткой гости Петербурга, это он создал театр марионеток, для которого сам пишет пьесы, делает кукол и ставит спектакли.
Спектаклей у Театра Марионеток имени Резо Габриадзе меньше десятка; правда, Габриадзе «редактирует» свои постановки. В этот раз в Москву приезжают три. «Рамона» — история любви двух паровозов, вдохновленная фразой Киплинга: «Если не считать судовой машины, локомотив — самое чувствительное создание человеческих рук». «Осень моей весны» —ностальгия о послевоенном Кутаиси и «Сталинград» — реквием погибшим в Сталинградской битве, где на словах Муравьишки «А кто нас посчитает?» утирают слезы даже самые циничные.