Найти себя и своих
В новом проекте онлайн-кинотеатра Kion Павел Прилучный играет героя, который в один миг теряет всё и вынужден начинать жизнь с нуля. Непривычный образ предложили создатели сериала «Виноград» актеру, известному ролями крутых парней. О том, что нетипичная роль — всегда большая удача, костюме Кощея и планах создать киношколу для детей — в интервью ОK!
Когда я посмотрела первую серию «Винограда» на фестивале «Пилот» в Иваново, удивилась заходу: кажется, «Золушку» наоборот еще никто не снимал. Скажи, играть человека, который выбился в люди и всего достиг, наверное, уже не так интересно?
Это было уже много раз. (Смеется.) Здесь, конечно, меня заинтересовал сценарий, даже не метаморфозы, происходящие с моим героем (хотя там довольно непредсказуемо всё оборачивается), но и прописанные диалоги оказались очень смешными, плюс мы еще их докручивали на съемочной площадке. Всегда радует, когда собирается хорошая актерская команда, можно пофантазировать вместе с режиссером над сценами — и они становятся еще интереснее. Многое в проекте будет хорошо знакомо зрителю — там масса актуальных отсылов к сегодняшнему дню. Мой герой, например, в начале истории ездит на Porsche, но жизнь заставляет его пересесть на «китайца», с которым потом будет связано много историй, когда автомобиль становится полноценным героем...
Прости, перебью, а у тебя самого какой автомобиль?
У меня, кстати, китайский... (Смеется.) Как мне кажется, это один из самых интересных на данный момент на рынке, исходя из функционала и цены. Так вот, в сериале у нас целая отдельная линия: мой герой и этот автомобиль. Режиссер очень здорово это всё прописал. Я в первый раз работаю с Володей Щегольковым — он потрясающий режиссер. Я смотрел его сериал «Везёт» и просто влюбился — всё думал: «Кто это снял?» И когда мне сказали, что Володя меня зовет на съемки «Винограда», я сразу согласился. Очень талантливый и по-настоящему большой человек во всех смыслах.
Помню, меня сильно смутил момент, где твой герой забывает выключить компьютер и пикантные сцены с коллегой транслируются на экран во время совещания... Ну я не поверила. Разве так бывает? Спустя пару недель прочла новость о скандале в Узбекистане, где один чиновник, забыв выключить камеру после зума, посадил на колени секретаршу... Насколько тебе важно, чтобы зрители поверили в происходящее на экране?
Тут зависит от того, как изобразить. Мне лично это очень важно как артисту. Если режиссер настаивает, что должно быть именно так, то я найду оправдание любым небылицам. Это необходимость: если я сам не буду верить, то и зритель не станет. Без моей веры невозможно. Володя, на удивление, сделал столько маленьких интересных зацепок, что ты безусловно начинаешь верить, что так может быть. Да у меня и герой такой, я его называю «Остап Бендер нашего времени». Он же абсолютный жулик и аферист, за словом в карман не полезет, продаст снег зимой. И такие люди реально есть, я частично снимал этого персонажа со своего товарища: по поведению, по быстрой манере речи с мелкими подробностями и абсолютному сарказму, с которым он относится к жизни. Там есть момент, когда он изменил жене, раскаивается, едет в кабриолете и на надрыве поет песню «Моя» Ары Мартиросяна. Это было очень смешно. Герой с таким переменчивым характером, играть его было классно.
А у тебя переменчивый характер?
Уже нет. Раньше был достаточно переменчивый, сейчас я стабилен. (Улыбается.)
Что изменилось?
Наверное, дело в том, что к определенному моменту ты находишь себя и правильных людей вокруг себя... условно, когда ты понимаешь, что все твои тылы закрыты.
Мы выяснили, что ты почти 20 лет в профессии. Команда отметила, что в начале нашей съемки ты был закрыт и немного напряжен. Ты так и не привык к вниманию или, когда его много, это смущает, заставляет закрываться?
Не знаю, может, я сам себе не нравлюсь... Я чересчур к себе критично отношусь. Именно в фотосъемке я себя неуверенно чувствую. Как только фотограф начал подсказывать, что делать, то я включился, а когда нужно бездушно стоять или самому себе придумывать что-то — я чувствую себя некомфортно. Но это именно в фотосъемках. Раньше я мог закрываться, избегать таких историй, мог даже с людьми не фотографироваться. Прежде и понятия о съемке были другие — с появлением смартфонов этого уже не избежать. У меня была ситуация, когда я только приехал в Москву в начале 2000-х. Я шел по Камергерском переулку, навстречу мне — Леонид Аркадьевич Якубович. На тот момент, когда мы все привыкли смотреть шоу «Поле чудес» каждую пятницу, он был словно член семьи, и я подошел к нему и так абсолютно непосредственно сказал: «Лёня!» (с возгласом восхищения), а он меня послал сразу. (Смеется.) Мне стало так обидно... Но его понять можно, он уже тогда был очень популярен — мало кто мог спокойно пройти мимо.
Тебя тоже можно понять, ты же кого-то типа Деда Мороза встретил.
Да, такой парень малолетний с распростертыми объятиями: «Лёня!» (Смеется.) И вот с годами я понял, что для человека, который просит фото, я автоматически становлюсь своим. И это тоже часть профессии. Ты должен как-то с этим жить. Когда хамят, человека ставим на место, не все, к сожалению, бывают деликатны, особенно выпившие.