Под ветвями вишни...
Как странно, — сказала Петуния Уоринг. Отставив чашку с уже немного остывшим ароматным чаем, она потянулась к печенью, что лежало в фарфоровой вазочке.
— Что именно странно, дорогая? — рассеянно поинтересовалась Лютеция Мейдфлора, глядя на играющих в саду детей.
Её чай давно остыл и поблёскивал в чашке бронзовым зеркалом.
«Что именно странно?» — Петуния подумала, что ей ужасно лень объяснять. Но она была упрямой, а потому настойчиво тряхнула головой и попыталась вспомнить, что же такое промелькнуло у неё в голове. Почему вдруг ей явилась на секунду какая-то смутная картинка марсианских пейзажей? Оранжевые скалы, жёлтое небо…
С чего бы вдруг?
Ветка вишни покачивалась над столом, белые цветы распространяли сладковатый аромат. В ветвях чирикали воробьи, ветерок трепал волосы, и мысли растворялись в ленивой полуденной дрёме. Весёлые крики ребятни доносились из сада.
Старушка рассеянно помассировала виски, пытаясь ухватить, вернуть ускользающую мысль. Всё казалось таким привычным — так что же не давало покоя? Петуния поднесла чашку с чаем к губам: быть может, напиток поможет вернуть ясность мысли?
— Ну всё... Вот это? — неуверенно пожав плечами, сказала она и сделала робкий жест, словно желая включить в него тихий дворик с газоном, терпко пахнущие кусты черёмухи и сирени, настурции и гладиолусы, старые груши и сливы, опустившие ветви почти до земли. — Скажи, разве всегда… было так?
— А неужели нет? — улыбнулась ей Лютеция. — Сбылась наша девичья мечта: сидеть в своём саду и, как заведено, в файф-о-клок пить чай. Иногда к нам присоединяется эта старая кошёлка Белтифай, чтоб наконец-то прохудилась её тарантайка! Чтоб её разразил гром и молния — она постоянно сослепу наезжает на мои настурции! Драная кошка! Хоть и не пристало мне выражаться…