Не всякая поганка — гриб
Зной хорошего, сухого лета заставляет нас держаться ближе к воде. В жаркие дни берега всех доступных городских и загородных водоёмов полны отдыхающих — здесь шумно, суетно и не смолкают детские голоса. Однако, выйдя на бережок совсем рано, перед рассветом, увидишь другие картинки, услышишь иные звуки… Если благоустроители не полностью укрыли берега акватории асфальтом и бетоном и в её пределах остались небольшие участки, заросшие осоками или рогозом, там точно кто-нибудь обитает, из животного мира. Ну, а если урбанизация не добралась ещё до какого-то озера или пруда, то наслаждаться картинками и звуками можно и после рассвета.
…Только подходишь к озеру, а тебя уже встречают десятки голосов амфибий. Большие коричневые жабы и зеленомордые лягушки объединили свои вокальные партии в синхронное исполнение. Какофония?! Нет, таково лишь первое впечатление. При внимательном прослушивании можно выявить и солистов, и сопровождение, отметить некоторую ритмику исполняемого «произведения» и работу неведомого дирижёра, управляющего озёрным оркестром. То и дело к характерным звукам пускающих пузыри лягушек добавляются голоса гнездящихся здесь околоводных птиц. Самый узнаваемый голос — размеренное, низкочастотное буханье большой выпи, а речные сверчки, бормотушки и тростниковые камышовки вокализируют неистово, наперебой, будто торопятся куда-то.
Но вот и берег. Зелёная стена из высоких болотных трав в эти ранние часы обычно не шелохнётся. Стоит тихо, будто давая возможность своим обитателям отпеть «концерты» до подъёма светила.
В нос бьёт специфический запах стоячей воды. Стараясь не шуметь, осторожно захожу в буроватую жижу, подёрнутую сплошным покрывалом из ярко-зелёных микроскопических листочков ряски. Ближайшая ко мне «птицва» замолкает, как только начинаю прокладывать себе путь сквозь заросли двухметровых ленточных листьев рогоза. Впереди угадывается открытая вода, — и вот я медленно раздвигаю крайнее полотно шелестящего «занавеса»…
Ба! На неподвижном зеркале озера кого только нет! Лысухи, камышницы, красноголовые нырки и хохлатые чернети, огари, широконоски и кряквы, пастушки и погоныши, пара видов чаек — куда же без них! Однако моё внимание привлекли другие, более интересные птицы. Несмотря на весьма изящный облик, эта группа водоплавающих по гастрономической причине приобрела совсем не благозвучное на звание — поганки: потребляя в основном рыбу, они полностью пропитались неприятным запахом. В России в одноимённом семействе всего пять видов: большая, малая, черношейная, красношейная и серощёкая поганки. У большой поганки есть и второе название — чомга, которое соответствует не только более гармоничному восприятию, но и свойствам птицы. Название «чомга» происходит от древнетюркского её наименования: «чомук» или «чомгук», образованные от слова «чом» в значении «окунаться», «нырять». И действительно, чомги — прекрасные, быстрые ныряльщики, а вот на суше передвигаются медленно.
Однажды среди перечисленной выше водоплавающей братии на одном из загородных озёр мне встретились сразу два вида поганок: черношейная и чомга. Расскажу о последней.
К местам гнездования на подмосковные водоёмы чомги прибывают со своих зимовок уже сформированными парами. И если на данных акваториях нет брачных конкурентов — молодых холостых птиц, то будущие родители незамедлительно приступают к брачному ритуалу. Если же плотность уже прибывших пар относительно высока, возникает конкурентная борьба за гнёздопригодные участки берега, которая выражается в мелких стычках между самцами. Из-за подобного выяснения отношений начало строительства гнёзд нередко задерживается. Не удивительно, что птенцы больших поганок вылупляются не только в июле, а и позднее, в августе. Но рано или поздно брачные церемонии — чрезвычайно красочные и эффектные — происходят: выплывая на «открытую» воду, птицы демонстрируют брачные танцы всякому наблюдателю, расположившемуся на берегу.