Гренландия: стратегический форпост в перекрестье прицелов и амбиций
Чуть больше полусотни тысяч жителей ледяного острова размером в четыре Франции мечтают о независимости. Мечты Копенгагена и Вашингтона несколько иные. В нынешнем году Гренландия оказалась в фокусе арктической политики ряда государств, обострив противоречия между ними
Десятого октября парламент Дании одобрил второй пакет мер, касающихся расширения военного присутствия в Арктике и Северной Атлантике. Первый пакет был одобрен еще в январе, по горячим следам публичных притязаний американского президента Дональда Трампа на Гренландию, автономную территорию Дании.
Трамп обосновал свои претензии необходимостью защиты «свободного мира», так как Дания, по его мнению, не справляется с обороной острова, а также опубликовал карту США с присоединенными Канадой и Гренландией. Затем Трамп потребовал отдать остров в телефонном разговоре с премьер-министром Дании Метте Фредериксен. А уже в марте в ответ на вопрос журналиста, допускает ли президент аннексию Гренландии, Трамп ответил, что, возможно, это случится.
Атака Трампа активизировала процессы внутри гренландского политикума, нацеленные на достижение независимости, и обострила противоречия между Данией и ее автономными территориями — Гренландией и Фарерскими островами, одновременно спровоцировав интерес к гренландскому кейсу внешних акторов, прежде всего ЕС и конкретно президента Франции Эммануэля Макрона.
Октябрьский пакет включает в себя план расширения морской гавани Нуука, столицы Гренландии, строительство штаб-квартиры для датского Арктического командования на острове и прокладку нового морского оптоволоконного кабеля между Гренландией и Данией, который, по всей видимости, будет также подключен к телекоммуникационной инфраструктуре Фарерских островов. Кроме того, в соответствии с октябрьским соглашением планируется учредить особое подразделение быстрого реагирования для Арктики, своего рода датский «арктический спецназ», закупить дополнительные американские истребители пятого поколения F-35 и арктические патрульные корабли.
Разбор интересной самой по себе гренландской коллизии мы решили дополнить обсуждением более широкой региональной повестки — особенностей политического позиционирования арктических государств, связей и противоречий между ними. Нашим проводником в хитросплетениях северных дел выступил Никита Белухин, младший научный сотрудник отдела европейских политических исследований ИМЭМО РАН.
— Какова была реакция Дании и самой Гренландии на выходку Дональда Трампа в начале года?
— У островитян заявления американского президента вызвали шок. «Гренландия — наша. Мы не продаемся. Мы не должны проиграть нашу долгую борьбу за свободу», — заявил тогдашний глава гренландского правительства Муте Эгеде. Что забавно, незадолго до заявления Трампа король Дании утвердил новый герб королевства, где изображение белого медведя, символа Гренландии, стало более значимым.
— Последовала ли нота с отповедью от датского МИДа?
— Датчане решили прибегнуть к своему излюбленному инструменту — публичной дипломатии. В апреле министр иностранных дел Дании Ларс Лёкки Расмуссен опубликовал в социальной сети Instagram (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) (запрещена в России. — «Монокль») обращение, где заявил, что притязания США в принципе неприемлемы, что Дания и США союзники и всегда ими были. Примечательно, что обращение было опубликовано на английском языке, то есть было явно адресовано американской аудитории.
А Метте Фредериксен записала видеоклип, тоже на английском языке, где она стоит на борту военного корабля, за ней боевой вертолет, а по сторонам от нее — прошлый и нынешний главы гренландского правительства. Премьер говорит, что заявления об аннексии Гренландии неприемлемы. Картинка очень символическая: она и содержит демонстрацию военной решимости, и символизирует единство и диалог королевства с Гренландией. Этот ролик датчане сумели растиражировать на основных американских телеканалах — CNN, ABS.
То есть налицо асимметричный ответ — внятный, но мягкий, попытка разрядить обстановку. Это вообще в традиции датчан — реагировать не в лоб на острые ситуации. Показательно, что датское посольство в Вашингтоне на фоне резких заявлений Трампа разместило вакансию на позицию специалиста по публичной дипломатии. При этом департамент по «мягкой силе» в самом датском МИДе почему-то проработал совсем недолго, с 2007 по 2013 год.
— Вы полагаете, что Трампа можно остановить «мягкой силой»?
— Конечно нет. Здесь речь идет скорее о формировании общественного мнения. Основная проблема в том, что если США действительно захотят как-то существенно трансформировать свое военное присутствие в Гренландии, то датчане будут поставлены перед фактом и им не останется ничего иного, как смириться с новой реальностью. Более того, для этого будет правовое основание. В Договоре об обороне Гренландии 1951 года и в соответствии с теми изменениями, которые в этот договор вносились, предусмотрено обязательство США консультироваться и информировать как датские, так и гренландские власти о предпринимаемых военных шагах на гренландской территории. К таковой активности можно отнести создание и модернизацию военных баз, а также разворачивание собственного морского патрулирования в гренландских водах.
При этом сама процедура достижения согласия между Данией и США по поводу создания новых американских военных объектов, изменения их географических границ или модернизации существующих четко не прописана. В годы холодной войны изменения параметров американских объектов в Гренландии происходили, как правило, через обмен дипломатическими нотами, то есть, к примеру, вовлечение парламента было минимальным.
— Это первые притязания США на Гренландию или нет?
— Исторически, конечно, далеко не первые. Впервые США предложили приобрести Гренландию в 1867 году, сразу после покупки Аляски у Российской империи. Впоследствии США пытались приобрести Гренландию за 100 млн долларов после Второй мировой войны, когда в Гренландии была создана американская военная инфраструктура.
Но не все так однозначно. Хотя США несколько раз предлагали Дании приобрести Гренландию, не менее часто они признавали датский суверенитет над этим арктическим островом. Это, например, произошло в августе 1916 года в ходе переговоров между США и Данией о продаже Датской Вест-Индии. Тогда США заявили, что не имеют возражений по поводу распространения датских политических и экономических интересов на всю территорию Гренландии. Соответствующая декларация госсекретаря США Роберта Лансинга до сих пор хранится в Государственном архиве Дании. Аналогичные гарантии давались и при подписании Договора об обороне Гренландии в апреле 1941 года. Посол Дании в США Генрик Кауфманн тогда пафосно заявил, что в эпоху нарушенных договоров слову американского народа и правительства можно верить.
В августе 2017 года, в свой первый президентский срок, Дональд Трамп выдвинул идею приобрести Гренландию у Дании за деньги. Основным предлогом трамповского наступления на Гренландию было недовольство медлительностью Дании в модернизации патрулирования систем наблюдения в Северной Атлантике и в Арктике. Нет радаров, нет достаточного количества морской авиации, четыре старых патрульных корабля — этого явно недостаточно для того, чтобы такое пространство контролировать и прикрывать, отслеживая действия потенциального противника.
— А свои базы в Гренландии не позволяют американцам контролировать это пространство?
— Сейчас у США одна база в Гренландии. Изначально это авиабаза Туле на северо-западе острова, в апреле 2023 года она была переименована в космическую базу Питуффик. Она является частью системы противоракетной обороны США. А вот что касается контроля за Фареро-Исландским рубежом, важнейшим стратегическим районом Северной Атлантики в части операций подводных лодок, то здесь до сих пор наблюдаются серьезные бреши. Об этом известно не только Трампу — НАТО активно предупреждает об этом последние десять лет.
Здесь вопрос скорее в том, чего именно США хотят в Гренландии. Что-то связанное с модернизацией ПРО или же именно строительство дополнительных радаров с целью противолодочной борьбы в Северной Атлантике? Здесь пока ясности нет. Надо ждать дальнейших шагов американской администрации.
— У США и Канады консолидированная позиция по арктическим вопросам?
— В вопросе угроз и управления безопасностью у этих стран наблюдается некое единство. В частности, вопросы обороны Гренландии и северных территорий Канады решаются на двусторонней основе Канадой и США. Кроме того, они имеют единое Командование воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD). Никакое НАТО здесь, по сути, не присутствует. В то же время в вопросах регулирования судоходства в Северо-Западном проходе у США и Канады до сих пор имеются определенные противоречия.
Ледяная кладовая
— Ресурсная мотивация США завладеть Гренландией, на ваш взгляд, вторична?
— Мне кажется, ведущим является оборонно-стратегический мотив. Риторика о редкоземах — это больше для широкой публики, тем более что разработка месторождений в суровых арктических условиях и в отсутствие инфраструктуры потребует гигантских инвестиций.
Гренландия с момента обретения автономного статуса заявляла, что добыча природных ресурсов может стать основой независимости острова. В 2013 году она отменила мораторий на добычу урановой руды. В основном потому, что на крупнейшем месторождении Кванефьельд руда вместе с ураном содержит еще редкоземельные металлы. После выборов в апреле 2021 года этот мораторий ввели заново, и он действует до сих пор.
Весьма показательна история блокирования США попыток экономической экспансии Китая в Гренландии. В 2018 году КНР предложила профинансировать строительство сети аэропортов на острове. Тогда Пентагон публично выразил озабоченность тем, что Пекин может использовать задолженность по этому проекту для наращивания своих позиций в автономии. В результате американское минобороны профинансировало этот проект совместно с датскими властями.
— Какая-то горнодобыча сейчас в Гренландии ведется?
— Несмотря на широкий спектр разведанных на острове твердых полезных ископаемых, значительные разработки отсутствуют, ряд шахт и рудников со значительными невыработанными ресурсами заброшены. Есть в небольших масштабах добыча угля, железной руды и рубинов. Канадцы начинали добычу молибдена. Есть производство цемента. На острове разведана нефть, но ее очень сложно добыть. В январе 2025 года Гренландия утвердила стратегию разработки природных ресурсов. Она во многом пытается соответствовать зеленому курсу ЕС. В частности, на острове есть потенциал развития гидроэнергетики. Среди возобновляемых источников энергии это, возможно, единственное, на что Гренландия может делать ставку.
Разработка нефтегазовых месторождений на острове с лета 2021 года приостановлена. «Нефтяная сказка» в Гренландии не сложилась из-за нерентабельности. Но насколько этот запрет категорический, сказать трудно: гренландские власти склонны часто менять природоохранное и налоговое законодательство, что отпугивает иностранных инвесторов. В придачу экологические нормы здесь намного более строгие, чем, например, в Африке и даже в некоторых европейских государствах.