Кнут и пряник
Как в русской истории наказывали за разные проступки и за что миловали
История преступлений и наказаний в России – настоящая сага, полная драматичных поворотов. Это долгий путь от власти «Домостроя» до сложного диалога между строгостью и милосердием, который продолжается и сегодня. Вспомним, как в нашей стране менялись представления о справедливости.
Строгость «Домостроя»
Это тот самый свод правил, который сегодня стал символом суровых патриархальных устоев. Написанный при Иване Грозном, «Домострой» не был средневековым «уголовным кодексом», это был всего лишь сборник советов и наставлений. Но он очень точно отражал дух времени: семья – это малая Церковь, где отец – и Бог, и судья, и карающая десница. «Наказывай сына своего в юности его, и упокоит тебя в старости твоей», – гласила его мудрость. Телесные наказания считались не жестокостью, а богоугодным делом, спасающим душу от греха. «И не жалей, младенца бия: если жезлом накажешь его, не умрет, но здоровее будет», – советовал древний текст, видя в телесной боли лекарство для души. Непочтительность к родителям каралась особенно жестоко – вплоть до смертной казни и отлучения от церкви. В этой системе не было места тонкой психологии, был лишь железный порядок, где строптивость выжигалась каленым железом.
Первые сборники правовых норм – «Русская правда» (XI в.), «Судебник» (XV–XVII в.в.) – предусматривали наказания за самые разные виды преступлений: от мелких краж до убийства и святотатства. При этом смертная казнь была самым распространенным наказанием. Так, по Соборному Уложению 1649 года смертной казнью карались до 60 преступлений. Казнь делилась на простую – повешение, отсечение головы, и мучительную – сожжение, сажание на кол, четвертование, колесование и т. д. Кстати, для беременных преступниц наказание не отменялось, а только откладывалось – до родов.
Опасные шутки
При Петре Первом нравы оставались такими же суровыми, а государственные законы еще ужесточились. Воинский устав 1716 года карал не только «за дело», но и при подозрении в совершении преступления. Жестко наказывали за «хульные» речи и даже помыслы. Одно неосторожное слово о Государе, неудачная острота или оговорка в пылу ссоры – и шутника уже ждали кнут, ссылка в Сибирь или плаха. Однажды придворный шут Аксаков, чтобы повеселить императрицу Елизавету Петровну, принес ей в шапке живого ежика. Государыня не порадовалась, а очень испугалась, за что неосторожного шута подвергли «допросу с пристрастием»,