Агунда Кулаева: «Для меня Большой был абсолютно недосягаемой вершиной...»
Солистка Большого театра, заслуженная артистка России
Агунда, помните свою первую встречу с Большим театром?
— Я выросла в музыкальной семье: мои родители, брат, сестра — известные в Осетии певцы. Поэтому о Большом театре знала с детства. И когда в десять лет на зимние каникулы приехала из Орджоникидзе в Москву, чтобы навестить брата Алана (он учился в ГИТИСе), сказала ему, что очень хочу попасть в Большой. А он рассмеялся в ответ: «Туда невозможно попасть, билеты не купить». И я решила хотя бы краешком глаза посмотреть на здание, которое до этого видела только по телевизору и на фото. Сама зашла в метро — первый раз в жизни! — и доехала до нужной станции (была в валенках и куртке с чужого плеча, потому что у нас в городе суровых зим не бывает). Встала напротив огромных колонн и горько зарыдала. Мне было так жалко себя, ведь я думала, что никогда не попаду в это великолепное, сказочное здание. В этот день был сильный мороз, и слезы почти замерзали у меня на щеках...
— Ваши родители-певцы, наверное, хотели, чтобы вы продолжили их династию?
— Наоборот! Они с детства меня настраивали, чтобы я этого не делала. Потому что прекрасно знали: со стороны профессия оперного певца выглядит очень простой и красивой, но на самом деле это огромный, тяжелый труд — и психологически, и физически. Они даже запретили мне поступать в музыкальную школу. И я в детстве думала, что стану врачом, или спортсменкой (мне нравилась легкая атлетика), или юристом. Но лет в двенадцать поняла, что без музыки жить не могу. И втайне от родителей пошла в музыкалку (занятия оплачивала бабушка). Когда через полгода у меня состоялся первый зачет по фортепиано, я пригласила на него маму и папу. Они пришли, послушали и сказали: «Ну хорошо, раз уж так, учись и добивайся вершин».
В 15 лет в родном Орджоникидзе я поступила в музыкальное училище на специальность «хоровое дирижирование», потому что мама посчитала, что там я получу более фундаментальное и широкое образование, чем на вокальном. Мне нравилось петь в хоре, к тому же я могу управлять людьми — мне доверяет коллектив. Но наличие голоса не давало мне спокойно жить. И я все время репетировала — самостоятельно разучивала какие-то арии. Правда, в Ростовскую консерваторию поступила все-таки на дирижерско-хоровой факультет. Но там от опытного педагога однажды услышала такую фразу: «Девушка, вам надо стоять к зрителю не спиной, а лицом, и не дирижировать, а петь». И я параллельно начала учиться на вокальном факультете.
— Когда окончили вуз, наверное, пробовали устроиться в московские театры?
— Нет, планировала пойти в Ростовский музыкальный театр. Но за два дня до прослушивания мне звонит друг: «В Москве, в Центре оперного пения Вишневской, Галина Павловна исключила двух меццо-сопрано и освободились бюджетные места. Прилетай, только срочно, сегодня или завтра, и пробуйся». Прилетела, спела, и меня приняли!
А в конце обучения Галина Павловна спросила меня: «Ну вот, ты отучилась. Чего хочешь теперь?» Я честно ответила: «Да мне хоть куда попасть, чтобы за Москву зацепиться». А она рассердилась и выгнала меня из класса, сказав: «В таком случае из тебя ничего не получится. Чтобы иметь маленькую квартирку в Москве, нужно мечтать об особняке в Милане!» Тогда я поняла, что пора пересмотреть мои цели, ставить планку повыше. Но даже в глубине души не смела мечтать о Большом. Пошла работать в театр «Новая опера», который был мне очень интересен.