Известный российский кинокомпозитор – о Михалкове, Пугачевой и поездке в Донецк

GQЗнаменитости

Эдуард Артемьев: «Энергия электронной музыки ушла в космос»

Самый известный российский кинокомпозитор рассказал GQ о Михалкове, Пугачевой и поездке в Донецк. Его музыку можно услышать на фестивале Sound Up 18 апреля в Зарядье

Дмитрий А. Быков

w800

За свою более чем полувековую карьеру в кино Эдуард Артемьев написал музыку для нескольких сотен фильмов. Наибольшую известность ему принесли работы с Андреем Кончаловским («Одиссей» и «Сибириада»), Андреем Тарковским («Сталкер» и «Солярис») и Никитой Михалковым, чьим постоянным соавтором стал композитор.

В своей домашней студии, доверху уставленной синтезаторами, 81-летний Артемьев рассказал, как плакал Михалков, горела Алла Пугачева, и объяснил, почему теперь никто не умирает за музыку.

Вас называют отечественным Эннио Морриконе. Насколько ужасным вам кажется это определение?

Оно нисколько не ужасно. Я люблю и уважаю Морриконе, он выдающийся мелодист. Своей загадочной красотой он похож на Пуччини: вроде в этой музыке ничего и нет, но на деле там душа.

Вас сравнивают с ним, потому что вы тоже любите мелодии?

Не люблю – это требование режиссеров, почти все они просят, чтобы в музыке была тема. Кроме Тарковского и Кончаловского.

А что они просили?

Тарковский вообще не говорил о музыке. Мы обсуждали философию, глобальные вещи. А уж как эти беседы переработаются во мне музыкально, его не интересовало. Кончаловский же и сам музыкант, мы с ним вместе учились в Консерватории, он ушел с третьего курса. Он постоянно внедрялся в партитуру – и это очень тяжело, страшно этого не люблю, но ничего не поделаешь.

Выходит, тяжелее всего вам работалось с Кончаловским?

Да.

А интереснее – с Тарковским?

Ну нет. Интереснее мне с теми, кто ко мне предъявляет меньше претензий. (Смеется.)

Знаете, меня еще молодым человеком позвал на «Мосфильм» режиссер Самсон Самсонов – написать музыку к его фильму «Арена». Я недоумевал, почему позвали именно меня, и только потом мне сказали: физиономия твоя понравилась. Самсонов объяснял, чего хочет от музыки в фильме, – очень терпеливо, другой бы давно меня прогнал. Однажды он вызвал меня к себе в кабинет и сказал: «Пойми – мы все одна команда. Но только я знаю, какое кино вижу. Слушайте меня и верьте мне, тогда нас может ждать успех. Всегда слушай режиссера, как бы коряво он ни выражал свою мысль, иначе ничего не получится». Я этот разговор запомнил на всю жизнь.

Случалось ли так, что музыкой вы были довольны, а фильмом, в который пришлось ее отдать, – совсем наоборот?

Быть довольным своей музыкой – это конец. Все, на печку и до свидания. Всегда думаешь даже после выхода фильма: вот тут я лажанул, тут можно было поправить.

w800

С Никитой Михалковым вы работали больше других. Как он менялся со временем как режиссер?

Думаю, резкий перелом произошел после первых «Утомленных солнцем».

Можете как-то этот перелом определить?

Он глубоко преданный России художник, философ, политик, уверенный в своей правоте, излагающий свою позицию в интервью, диспутах, в программе «Бесогон» и в печати. Его творческий почерк обрел глобальный масштаб, это взгляд человека, прикоснувшегося к тайнам бытия. Все последние кинокартины Никиты Михалкова, начиная с «Сибирского цирюльника», – могучие произведения. Их не поняли, но время, я уверен, расставит все на места.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Открыть в приложении